Афина. Голос войны

Романова Анни

– Влахос, - первой нарушила тишину Морена.
– Аристократка. Бывшая.

– Все верно, - не отводя взгляда.
– Вопросы?

– Есть парочка...

– Нам не отдали деньги, - вернувшиеся мужчины тяжело дышали.
– Сказали, что не мы работали, не нам и деньги платить.

– Я схожу, - мгновенно откликнулась Ника.
– Мне отдадут.

Мужчины насмешливо на нее глянули, и лицо одного из них медленно начало вытягиваться.

– Ника Влахос?
– удивленно спросил он.

– Да, - та хмуро на него посмотрела.
– Название

кабака, где он работал.

– Алкариб, - все еще шокированно произнес второй.
– От доков к северу, дальше ориентируйся на шум. Не пропустишь.

Ника кивнула с каменным лицом и ретировалась. «Ну и зачем я вызвалась», — мрачно подумала она, быстрым шагом заходя в дом и хватая арбалет с болтами. Замерев на пару мгновений, она подхватила золотой из кошелька, спрятанного в выемке за печкой, и двинулась было прочь, но остановилась еще раз.

Приняв решение, Ника все же оставила деньги на месте, рассудив, что если беженцы их найдут в случае ее гибели, то сумеют нормально прожить еще долгое время. Если же украдут... неприятно, но не смертельно. Ника невесело усмехнулась, прекрасно осознавая, что такое отношение к деньгам — роскошь.

Она вышла из домика и направилась к докам, провожаемая удивленными, шокированными, а местами и откровенно злыми взглядами. Новость про ее происхождение успела разлететься за какие-то полминуты.

Ника постаралась пройти группу беженцев как можно быстрее, скрывшись в узких и стремительно темнеющих переулках — солнце еще не успело сесть, но в тесной застройке полное освещение было только в полдень. Пройдя через зловонный квартал, она отдышалась и зашагала к докам — темные силуэты судов, скучающие матросы, оставленные их сторожить. Вслед женскому силуэту кто-то тут же принялся свистеть — разъяренная Ника отправила коротко свистнувший болт в стену над его головой, и тот резко протрезвел и замолк.

– Где Алкариб?
– почти рыча, потребовала она у случайно подвернувшегося под руку матроса.

– Там, - тот видел, как она выстрелила, почти не целясь, и проглотил все неуместные высказывания.
– Мимо доков, значица, а дальше поворот налево и вот он.

Ника мрачно кивнула и зашагала дальше, следуя указаниям. Матрос проводил ее чрезмерно задумчивым взглядом.

Она остановилась перед невысоким строением весьма примечательной архитектуры. Похоже, хозяин пытался выстроить добротное здание из известняка и обожженного кирпича, но материалов на все не хватило, и только первый этаж был сложен — выше еще два этажа деревянных надстроек, сколоченных как попало. Нике подумалось, что наверх она ни в жизнь не пойдет.

Слышались песни, кто-то играл на расстроенном хордесе, и нежные мелодичные звуки оказывались почти полностью погребены пьяными подпевалами, орущими во всю глотку простые мотивы. Пахло мочой, блевотой и немытыми телами, и Ника дышала через раз, лавируя между пьяными матросами — кто-то попытался ущипнуть ее за зад, получил локтем в живот и загнулся, тут же вытошнив содержимое желудка на утоптанную глиняную поверхность. Нику чуть не

вырвало следом за ним, и она максимально ускорилась, скользнув в открытые нараспашку двери.

Свет от масляных ламп, духота, продолжение развеселых матерных частушек, чей-то спор — Ника, увидев стойку, рванула к ней, надеясь успеть быстро.

– Чего надо?
– грубо спросил трактирщик, споро наливающий кому-то очередное ведро чего-то алкогольного.
– Если тебя прислали на жалость давить, не трать время и разворачивайся!

– Прислали за деньгами, - очень громким, хорошо поставленным голосом проорала Ника.
– Вышибала тут был, Бореем звали. Помер недавно. Где деньги?

– Если б он пришел, то отдал бы, - трактирщик, высокий, худой, с редкой бородой и отсутствующими передними зубами улыбнулся во весь рот.
– А так звиняй.

– Значит, не держишь слово?
– Ника продолжила орать на пределе своих возможностей, краем глаза отмечая, что собирает все больше внимания.
– И доверия к тебе нет?

– Доверие!
– раздался чей-то крик.
– Да у него в пойле воды больше, чем эля!

Возмущенный возглас нестройно подхватили. Хордес звякнул и затих, и трактирщик перестал улыбаться, исподлобья глядя на Нику, продолжающую стоять перед стойкой каменной статуей.

– Пари!
– вдруг рявкнула она.
– Если я собью все бутылки из арбалета, то ты отдашь мне золотой и деньги Борея.

Трактирщик удивленно вытаращился на женщину, повисла удивительная тишина для такого места и такого часа. «Ну и зачем я все это творю», — мелькнула отчаянная и разумная мысль и тут же растворилась.

– Ха! А ты чего?
– подключился высокий, хорошо сложенный мужчина. Даже относительно трезвый и прилично одетый.

Ника, сделав незаметно глубокий вздох, показала золотой, зажатый между двумя пальцами, и тут же спрятала.

– Ну че, ребята, - широко улыбаясь, сказал тот же мужчина.
– Тащите столы! И не меньше двадцати бутылок. И щербатые тарелки с кухни.

Все пришло в движение. Удивительно сноровисто мужчины, собравшиеся в Алкарибе, стаскивали столы в сторону, освобождая дорожку от одной стены к другой, в конце оставляя круглое пространство. Трактирщик ругался себе под нос.

– Да брось, хозяин!
– расхохотался мужчина, согласившийся на спор.
– С миру по нитке насобираем! Но с тебя минимум пятьдесят серебряных, остальное, так и быть, мы докинем. Нехорошо воровать у мертвых, да и не обеднеешь.

Трактирщик, остро глянув на мужчину, тут же сник и угрюмо кивнул. «Интересно, кто он», — подумала Ника, изучая нового персонажа в своей истории. Склочный хозяин Алкариба не рискнул с ним спорить, и уже это о многом говорило.

– Ну что, чужеземная красавица, готова?
– хитро спросил тот.

– Как твое имя?
– спросила Ника, стянув плащ и вытащив арбалет.

– Рами, красавица, - он отвесил шутливый поклон.
– А твое?

– Ника, - она привычно проверила арбалет, натяжение тетивы, крепления плечей.