Африканский дневник

Белый Андрей

Мы – в хлопотах: мы уже простились; старик капитан с капитанского мостика что-то кричит, отдавая команду; ему – не до нас: атмосфера далекого плаванья всюду господствует: дружно китайцы мотают на что-то канаты.

Опросы: осмотр документов чиновником, вышедшим быстро из лодки; и вот – мы свободны: качаемся к берегу в лодке; в воде расплескалась арабская письменность; как серебристы зигзаги!

Огромный баркас, нагруженный до верху чудовищной угольной глыбой, причалил к «Arcadia»; он освещен факелами; теперь бриллиантовый берег вплотную охватит объятьями синяя, синяя ночь.

Брюссель 912 года

Порт-Саид

Лаем

кидаются порты Египта на вас; подплываете к берегу; бронзовый рой голоногих носильщиков с берега лает на вас.

Уже лодка причалила: выхвачен зонтик, которым махает теперь темный дьявол; порт-плэд жадно вырван вторым темным дьяволом; третий, четвертый помчались в толпу, увлекая порт-плэд.

Так четыре уносят ручной ваш багаж, а четыре других ухватились за край сундука; третья злая четверка, обстав, поощряет пинками. На ваш негодующий выкрик:

– «Оставьте в покое меня: не толкайтесь!» – вы слышите вопли на всех языках, что сохранность вещей драгоценней персоны высокого гостя.

Двенадцать коричневых дьяволов, бьющих, влекущих и прущих: средь толока бьющих кого-то коричневых дьяволов: ваши картонки запрыгали вправо; вы – прыгнули влево; крикнул в темносиней одежде, в абассии, в темной круглеющей шапочке что-то кричит впереди; и – готова коляска в отэль; там лежат неизвестные вещи: их спутали с вашими; дьяволы дружно клянутся, что вещи принадлежат той миссис, что приехала с пароходом (не вашим); что вещи поехали вместе с миссис. Протестуете вы: до миссис вам нет дела, а вещи потеряны; перекричали вас глотки; перемахали вас руки; вы сжаты кольцом обступивших феллахов; они, выгнув руки египетским жестом, как гаркнут:

– «Бакшиш»!

Если вещи потеряны, – что до того! Потеряли вы голову; чтоб отвязаться от лезущей стаи бросаете горсть прозвеневших монет; и монеты летят к вам обратно; и хор разобиженных глоток кричит, что вы – грабите бедных феллахов, вас встретивших; снова протянуты руки:

– «Бакшиш»!

И вы платите впятеро более таксы; вот если бы крикнуть:

– «Емши!» [75] – разбежались бы дьяволы.

Между «емши» и «бакшиш» жизнь феллаха течет под девизами третьего слова:

75

К черту.

– «Мафиш!» [76]

Это слово знакомо нам русским: «авось». – От «мафиш» распадается дом; блохи, вши заедают фаллаха, чума нападает: она – постоянна.

* * *

Весь гам создается, чтобы вас запугать, снявши голову с плеч, откупиться «бакшишем». Тогда-то вот выступит ласково чистая фесочка, – в смокинге; и, обдавая сплошным чесноком, она скажет на чистом французском наречии:

– «На десять дней, я к услугам; я с вами повсюду».

76

Наплевать, как-нибудь.

– «Вы будете ежедневно заказывать, prince, по экскурсии: муллы, верблюды, ослы и палатки – достану…»

– «Увидите вы…»

– «Серапсум, Гизех, пирамиды Меридского озера…»

– «Тысячу франков!»

– «Я еду за вами в Каир? Решено?»

Вы – в опасности; лучше отдаться толпе голосящих феллахов и лучше платить в десять раз против таксы, чем раз согласиться на феску. Готов согласиться; но Ася толкает меня больно в бок:

– «Погоди!»

– «Оставь!»

– «Брось!»

Мы с вещами миссис покатили по уличкам средь электрических россыпей в яркой безвкусице домиков; вот и отэль: выбегает чистейшая феска, а злая миссис ожидает в передней.

– «Где вещи?»

– «Вот».

Вижу в передней – порт-плэд, чемодан: наши вещи.

* * *

Три

месяца жили в Тунисе мы; я освоился с нравами белых тунисских арабов: феллах не тунисец.

Нам встали огромные трудности при размене монет. Здесь монета не кратна с монетой турецкой, ни даже – с английской; двухпьястровые монетки (двугривенные) принимались за малые пьястры [77] ; за пьястр я платил пятью пьястрами; фунт египетский чуть-чуть более, чем английский; египетский пьястр чуть-чуть более, чем тунисский; здесь все отношения дробны; и вы на дробях всюду терпите; каждый размен есть потеря; меняете фунты: в египетских фунтах отдают ровно столько же; стало быть, вы потеряли; египетский фунт отдаете на франки и доллары: снова теряете; доллар вы вновь отдаете за пьястры (с потерей); а вместо египетских пьястров приходят турецкие пьястры (теряете); всюду еще в размен вычитывают процент; все устроено так, чтобы чаще менять; каждый шаг есть размен; два египетских фунта обходятся в три с лишним фунта.

77

Пять миллионов.

* * *

Не выспались: было и душно и знойно; здесь нечего делать; – спешили в Каир.

Экипаж нас уносит по скучным желтеющим уличкам; тонет в песках городок; он украшен фигурой Лессепса на моле, украшен букетом наречий, куда юг Европы, Азия, Африка, даже Австралия шлют проходимцев; на улицах часты: немецкая, итальянская, греческая, турецкая, арабская и китайская речь; и блуждает, ленясь, полосатый сириец, зажавши веревкой с боков капюшон, и блуждает пернатая дама (в атласных перчатках до локтя); навстречу несется толпа итальянцев; проходит сухой абиссинец, в круглеющей шапочке, вздернув бородку, которая – клинушком; засеменит, выгнув ноги дугой, жесткокосый китаец с тюками; бросает робеющий взгляд беспокойными глазками; из закоулка бежит в закоулок; просунется странный тюрбан (в нем арабского мало): то – индус, попавший сюда с малабарского берега.

Здания плоско скучнеют на север, на запад, на юг, и восток парусиной веранд; сбоку виден канал: бок чудовища с грузом из Лондона выперт; он – спрятался; площадь и пыль и какая-то чахлость комочек, и лай: то – вокзал.

Полетели: картонки, тюки; и – забилась с носильщиками компания европейски одетых сирийцев; все в фесках.

Двенадцать чертей обступили:

– «Бакшиш».

Мы – им бросили мзду: но в вагонном окошке подъято двенадцать ладоней.

Еще заплатили.

Один бронзовеющий дьявол все тянется к нам; я – гоню, отбежав, он разинул огромный свой рот, и, – расплакался.

Я, испугавшись жестокости, выбросил несколько пьястров в окошко; сириец, сидевший в вагоне напротив меня, покачал головой:

– «Совершенно напрасно».

В окне показались ладони; но – тронулся поезд.

Каир 911 года

До Каира

Дома пролетели; песчаные тусклости там заливало пятно белых вод: Мензалех: порт-саидское озеро; издали виделись птицы; и то – пеликаны.

Уже – Кантара: побережная станция; рослые негры в длиннейших верблюжьего цвета пальто, с перетянутой талией в фесках бежали по станции с ружьями: это солдаты-суданцы, наверное жители вади [78] : из вади Хальфы, из вади Шелляль, иль из вади Дебол они взяты; быть может, они поселение Дар-фура, болтающие на языке своем, нубо: в их речи нет боя гортанных; и пела их кучка под окнами поезда «инго-ан-анго» какими-то мягкими звуками в нос; их отцы собирались под знамя Магди.

78

Долина.