After 3
Шрифт:
— Все твои ошибки исчезнут, если я исчезну вместе с ними, — металл от зажигалки прожигает грубую кожу на большом пальце, но я продолжаю щелкать зажигалкой.
— Нет, я хочу, чтобы ты сжег этот дом дотла. Может быть, тогда ты станешь намного спокойнее.
Я думаю, что он мог только орать на меня, но он смотрит прямо, не говоря уже о тоне голоса. Он фактически дает мне свое разрешение, чтобы я сжег это дерьмо дотла?
Кто сказал, что мне нужно его чертово разрешение?
— Кто ты такой, чтобы давать мне разрешение? Никто, блять, не спрашивал тебя! — я
Но ничего не происходит.
— Я реальная часть этого дерьма, да? — я говорю человеку, который считает себя моим отцом.
— Это не сработает, — говорит он. Или, может быть, я говорю.
Я хватаюсь за старый журнал, который лежал на одной из коробок и преподношу пламя к углу страницы. Он сразу зажигается. Я смотрю на огонь, который путешествует по страницам и бросаю горящий журнал на диван. Я впечатлен тем, как быстро огонь глотает диван, и я клянусь, что я чувствую, блять, как воспоминания сжигаются вместе с куском дерьма.
Следующим воспламеняются следы от ликера, которые переплетаются в линии. Мои глаза едва поспевают за пламенем, пока оно танцуют поперек половиц, щелкая и раскалываясь, делая самые утешительные звуки. Цвета такие яркие, блять, они злобно нападают на остальную часть дома.
Перекрывая шум пламени, Вэнс кричит.
— Ты доволен?
Я не знаю, прав ли я.
Тесса не будет грустить, что я спалил этот дом.
— Где она? — я спрашиваю, обыскивать комнату, которая немного размыта, потому что все заполняется дымом.
Если она здесь и с ней что-то произойдет…
— Она снаружи. Она в безопасности, — заверяет меня Вэнс.
Доверяю ли я ему? Я, блять, ненавижу его. Это все его вина. Тесса здесь? Это она там лежит?
Но потом я понимаю, что Тесса слишком умна для этого. Она бы уже ушла. Подальше от этого. Подальше от моего уничтожения. И если бы этот человек воспитал меня, я бы не стал таким плохой человек. Я бы не причинил боль многим, особенно Тессе. Я никогда не хотел причинить ей боль, но я всегда так делаю.
— Где ты был? — я у него спрашиваю. Мне хочется, чтобы пламя разошлось еще больше. Из-за такого пламени дом никогда не сгорит полностью. Я, возможно, спрятал еще одну бутылку ликера где-то в доме. Я не могу думать достаточно ясно, чтобы помнить это наверняка. Огонь достаточно не разгорается. Маленькие языки пламени не соответствуют размеру моей злости, и мне нужно больше.
— Я был в отеле, с Кимберли. Уходим, пока не приехала полиция, или ты будешь отвечать за это.
— Нет. Где ты был этой ночью? — комната начинает вращаться перед глазами, и жара меня начинает душить. Вэнс, похоже, искренне потрясен и возвращается в вертикальное положение.
— Что? Я даже не был здесь, Гарри! Я был в Америке. Я никогда не позволил бы что-то подобное, что случится с твоей мамой! Но, Гарри, нам надо идти! — он кричит. Зачем мы идем? Я хочу смотреть, как горит это дерьмо.
— Ну, это все равно случилось, — говорю я, мое тело становится все тяжелее
— Она была избита до крови, блять. У каждого из них был свой способ использовать ее, они трахали ее снова и снова… — в груди начинает чертовски болеть, я хочу залезть внутрь и убрать эту боль. Все было проще до того, как я встретил Тессу, ничто не могло причинить мне боль. Даже это дерьмо не мешало бы мне так. Я научился подавлять ее, пока она не заставила меня… Она заставила меня чувствовать себя дерьмом, я никогда не хотел этого, и теперь я не могу заставить себя остановить чувствовать себя дерьмом.
— Прости! Мне так жаль, что это случилось! Я бы остановила это!
Я поднимаю глаза и вижу, как он плачет. Как он смеет ныть, когда ему не нужно было смотреть - он не должен был видеть ее каждый раз, когда закрывал глаза, чтобы уснуть и так год за годом.
Мигающие синие огни заполняют комнату через окна, разбросанные по всей комнате осколки, прерывая мой костер. Сирены воют чертовски громко. Святое дерьмо, они громкие.
— Убирайся! — Вэнс кричит, — Убирайся сейчас же! Выйди через заднюю дверь и сядь в машину! Уезжайте от сюда, — он кричит еще более судорожней.
Ебаный спектакль.
— Пошел ты, — я спотыкаюсь; комната крутится еще быстрее, а звон сирен пронзают мои уши.
Прежде чем я могу остановить его, его руки толкают мое тело к выходу через гостиную, в кухню, и через спину. Я пытаюсь сбросить его руки, но мои мышцы отказываются выполнять мои действия. Холодный воздух бьет в лицо, у меня закружилась голова, и моя задница приземляется на бетон.
— Иди по аллее и сядь в мою машину, — я думаю, что он говорит это прежде, чем исчезает.
Я вскарабкиваюсь на ноги, падаю несколько раз при попытки открыть заднюю дверь кухни, но она, блять, закрыта. Внутри я слышу множество голосов, все кричат и что-то гудит. Что это за хуйня?
Вытаскиваю телефон из кармана и вижу имя Тессы на дисплее. Я могу пойти и найти свою машину в переулке и ее лицо, или же я могу зайти внутрь и меня арестуют. Я смотрю на ее размытое лицо на экране, и решение принимается за меня.
Я не мог за всю свою жизнь выяснить, как, черт возьми, можно выйти на дорогу незамеченным копами. Экран на моем телефоне дублируется перед глазами и смещается, но каким-то образом мне удается набрать номер Тессы.
— Гарри! С тобой все в порядке? — она кричит в динамик.
— Забери меня в конце улицы, перед кладбищем, — я приподнимаю затвор на соседней калитке и завершаю вызов. Думаю, Робин не будет против.
Он женился на моей маме сегодня? Для его же блага, я надеюсь, что нет.
— Ты ведь не хочешь, чтобы она была одинока всю жизнь. Я знаю, что ты любишь ее; она все еще твоя мать, — голос Тессы звенит в моей голове. Отлично, теперь я слышу голоса.
— Я не совершенна. Никто из нас, — ее сладкий голос напоминает мне о ранее сказанных словах. Она ошибается, хотя, она так сильно ошибалась, и наивна, и это просто прекрасно.