After 3
Шрифт:
– Бумажник.
– Да, - передав мне его, она исчезает и становится рядом со мной, когда я подхожу к кассе. В каждой руке по большой, дымящейся кружке кофе.
Я бросаю кучу вещей на прилавок.
– Можешь посмотреть на телефоне, где мы находимся, пока я плачу?
– спрашиваю я, забирая из ее маленьких рук огромные кружки.
– Что?
– Наше местоположение на телефоне, так мы будем знать, где мы находимся.
Полный мужчина берет баночку аспирина и трясет ее прежде, чем пробить и добавляет:
– Allhallows. Вот, где вы находитесь, –
– Спасибо, - она улыбается еще шире, и этот ублюдок краснеет.
Да, я знаю, что она горячая. Теперь отвернись нахуй, пока я не вырвал тебе глаза.
После прошлой ночи я мог бы дать выход пару, и я не в настроении наблюдать, как глаза этого депрессивного дерьма пялятся на грудь моей, блять, девушки в семь утра. Если бы я не знал об отсутствии интереса с ее стороны, я бы, вероятно, вытащил его на прилавок, но ее поддельная улыбка, темные круги под глазами и запятнанное грязью платье меня останавливают и вытаскивают из насильственных мыслей. Она просто выглядит такой потерянной, такой грустной, такой чертовски потерянной…
Что я наделал? Молча спрашиваю я себя. Ее внимание перемещается к двери, где молодая женщина с ребенком входят, держась за руки. Я наблюдаю за ней, в то время как она наблюдает за ними, они проходят слишком близко. Когда маленькая девочка посмотрела на свою маму, нижняя губа Тессы дрогнула. Что, черт возьми, происходит? Потому что я закатил истерику по поводу нового откровения в моей семье?
Продавец уже упаковал все мои вещи и держит пакет буквально перед моим лицом. Кажется, что как только Тесса заговорила с ним, он решил, что может хамить мне. Я вырываю полиэтиленовый пакет и склоняюсь в сторону Тессы.
– Готова?
– спрашиваю я, подталкивая ее локтем.
– Да, прости, - бормочет она, схватив кофе с прилавка.
– Как далеко мы от отеля?
– спрашивает Тесса, когда я присоединяюсь к ней в машине.
– Лишь около часа или полтора с учетом пробок.
Машина обошлась Вэнсу в десятки тысяч. Мы возьмем такси до отеля за пару сотен. Справедливая торговля. Тесса достает три таблетки аспирина и кладет их мне в ладонь, а затем хмурится и смотрит на экран мобильного, который начал мигать.
– Ты хочешь поговорить о прошлой ночи? Я только что получила сообщение от Кимберли, - вопросы начинают выталкивать мутные образы и голоса из прошлой ночи на поверхность моего сознания… Вэнс не пускал меня обратно в горящий дом… Пока Тесса продолжает пялиться на ее телефон, я начинаю все больше волновался.
– Он не… - я не знаю как задать вопрос. Я чувствую нарастающий комок в горле. Тесса смотрит на меня, и ее глаза начали заполнять слезы.
– Он жив, конечно, но…
– Что? Что с ним?
Она говорит, что он получил ожоги. Легкая и непрошеная боль пытается просочиться сквозь щели в моей обороне. Сквозь трещины, которые она вызвала в первую очередь. Она вытирает один глаз тыльной стороной ее руки.
– Только на одной ноге. Ким сказал, что только одна нога, и что он будет арестован, как только
– За что его хотят арестовать?
– я знаю ответ.
– Он рассказал полиции, что это он устроил пожар.
Тесса поднимает ее чертов телефон перед моим лицом, поэтому я могу читать длинный текст сообщения от Кимберли. Я прочитал все это, не узнав ничего нового, но мне не легче от паники Кимберли. Я ничего не говорю. Мне нечего сказать.
– Ну?
– тихо спрашивает Тесса.
– Что «ну»?
– Ты разве не беспокоишься за своего отца?
– поймав мой убийственный взгляд, она добавляет, - Я имею в виду Кристиана? Он получил ожоги из-за тебя.
– Он не должен был даже появляться там, - Тесса выглядит потрясенной моей беспечностью.
– Гарри. Этот человек пришел туда, чтобы помочь мне. Помочь тебе, – я чувствую, что ссора неизбежна.
– Тесса, я знаю, — но она удивляет меня, поднимая руку вверх, чтобы заставить замолчать меня.
– Я еще не закончила. Я уже не говорю о том, что он взял на себя вину за пожар в доме, который устроил ты. Я люблю тебя, и я знаю, что ты ненавидишь его сейчас, но я знаю тебя. Настоящего тебя. Так что не сиди здесь, а действуй, не дай случиться ничему плохому, потому что я чертовски хорошо знаю, что ты можешь сделать это.
Сильный кашель прерывает ее гневную речь, и я подношу бутылку с водой ко рту. Я воспользовался моментом, чтобы обдумать ее слова, пока она откашливается. Она права, конечно, она права. Но я не готов столкнуться с любой из вещей, которые она только что упомянула. Я нихуя не готов признать, что он сделал что-то для меня. Не после всех этих лет.
Я не готов относиться к нему, как к своему чертову отцу. Черт, нет. Я не хочу думать ни о чем, особенно о нем. Так или иначе, я никогда не смогу забыть все дерьмо, которое он пропустил; все ночи, которые я потратил на избегания ссор моих родителей, кричащих друг на друга; все то время, когда я убегал вверх по лестнице от звуков пьяного голоса моего отца - то, что он знал и не говорил мне все время. Нет, к черту это. Этого никогда не будет.
– Ты думаешь, потому что он страдает от небольшого ожога на ноге и взял вину на себя, то я прощу его?
– я запускаю руки в волосы, - Я, что, просто должен простить ему ту ложь, которую он скрывал в течение двадцати одного, блять, года?
– спрашиваю я. Мой голос намного громче, чем я предполагал.
– Нет, конечно, нет!
– говорит она, повышая голос. Я волнуюсь, что она могла бы порвать голосовые связки или что-то типа того, но она продолжает, - Но я не позволю вам оставить все это как незначительную вещь. Он сядет в тюрьму из-за тебя, а ты действуешь так, как будто тебе все равно, хотя это не так. Был он, или нет; лгал он тебе или нет, он любит тебя, и он спас твою задницу прошлой ночью, - все это чушь.
– На чьей, блять, ты стороне?
– Нет никаких сторон!
– кричит она, ее голос отдается эхом в небольшом пространстве, увеличивая мою головную боль.