Агасфер (Вечный Жид) (том 1)

Сэ Эжен

– Николя, хотите получить десять франков? Убейте сейчас же при мне эту собаку... вот она, у дверей...

Николя покачал головой, оглядев богатырское сложение Угрюма, и заметил:

– Черт возьми, такую собаку нелегко укокошить...

– Я вам дам двадцать франков, только убейте ее сейчас... при мне.

– Без ружья тут трудно что-то сделать, а у меня нет ничего, кроме железного молотка.

– И отлично... можно одним ударом его пристукнуть!

– Попробую... только вряд ли что выйдет!

Николя вышел за молотком, а госпожа Гривуа яростно воскликнула:

– Ах!..

если бы у меня была сила!

Возвратившись с оружием и тщательно скрывая его за спиной, привратник начал коварно подкрадываться к Угрюму и, похлопывая по ноге левой рукой (так как в правой держал молоток), начал подманивать собаку:

– Ах ты, мой пес хороший... ну, иди сюда... подойди ко мне, добрая собака!

Угрюм поднялся, внимательно взглянул на Николя и, сразу догадавшись о его неприязненных намерениях, одним прыжком удалился на почтительное расстояние; затем обойдя неприятеля, он увидел, в чем дело, и решил, что лучше впредь держаться подальше от нового врага.

– Пронюхал, мошенник...
– сказал Николя.
– Теперь уж ничего не поделаешь... шабаш!

– Экий вы неловкий!
– яростно воскликнула госпожа Гривуа, бросив пятифранковую монету сторожу.
– Ну, хоть выгоните ее по крайней мере отсюда!

– Это вот дело другое, мадам, это полегче!

Преследуемый Угрюм, действительно, скоро покинул двор, видя бесполезность открытой борьбы. Но все-таки, выбежав за ворота на нейтральную почву, он лег невдалеке, только так, чтобы Николя не мог его достать. И когда побледневшая от гнева госпожа Гривуа усаживалась в карету, где лежали бренные останки Сударя, она могла, к вящей досаде, видеть, что Угрюм лежит в нескольких шагах от ворот, которые Николя закрыл, оставив надежду на дальнейшее преследование. Сибирская овчарка могла, конечно, по свойственной ее породе сообразительности, найти дорогу на улицу Бриз-Миш, но она решила дожидаться сирот.

Монастырь, где были заключены Роза и Бланш, находился, как мы уже говорили, рядом с лечебницей, где была заключена Адриенна де Кардовилль.

Теперь мы проводим нашего читателя к жене Дагобера. Франсуаза в смертельном ужасе ждала возвращения мужа, ведь ей нужно было дать отчет в исчезновении дочерей маршала Симона.

7. ВЛИЯНИЕ ДУХОВНИКА

Когда девушки ушли с госпожой Гривуа, жена Дагобера опустилась на колени и принялась горячо молиться. Долго сдерживаемые слезы полились ручьем. Хотя она и была твердо убеждена, что исполнила свой священный долг во имя спасения сестер, но страх перед возвращением мужа заставлял ее дрожать. Как ни была она ослеплена набожностью, но все-таки понимала, что Дагобер будет вправе ка нее гневаться, а тут еще надо было рассказать ему об аресте Агриколя, о чем он еще не знал. Она с трепетом прислушивалась ко всякому шуму на лестнице и молилась все горячее и горячее, заклиная небо дать ей силы перенести это тяжелое испытание.

Наконец она услыхала шаги на площадке; не сомневаясь, что это Дагобер, она быстро вытерла глаза и поспешно села, разложив на коленях толстый мешок серого холста и делая вид, что шьет. Однако ее почтенные руки так дрожали, что она едва могла держать иголку.

Через несколько минут дверь отворилась, и вошел Дагобер. Лицо его было сурово и печально; в сердцах бросив на стол фуражку,

он даже не сразу заметил отсутствия своих питомиц, - до того он был взволнован.

– Бедная девочка!.. Ведь это ужасно!
– воскликнул он.

– Видел Горбунью? Добился ее освобождения?
– с живостью спросила Франсуаза, забывая на минуту свою тревогу.

– Да, видел! Но в каком она состоянии, просто сердце разрывается, как посмотришь! Конечно, я потребовал, чтобы ее отпустили, и довольно-таки круто, можешь быть уверена. Но мне сказали: "Для этого необходимо, чтобы комиссар побывал у вас".

В это время Дагобер огляделся кругом и с удивлением, не кончив рассказа, спросил жену:

– Где же дети?

Франсуаза чувствовала, что ее охватил смертельный холод.

Она отвечала еле слышно:

– Друг мой... я...

Кончить она не могла.

– Где же Роза и Бланш? И Угрюма нет! Где они?

– Не сердись на меня!

– Ты, верно, их отпустила погулять с соседкой?
– довольно резко начал Дагобер.
– Отчего же сама с ними не пошла или не заставила их подождать моего возвращения? Я понимаю, что им захотелось прогуляться: комната такая унылая!.. Но меня удивляет, как они ушли, не дождавшись известия о Горбунье?! Они ведь добры, как ангелы... Отчего ты так побледнела, однако?
– прибавил солдат, пристально смотря на жену.
– Не заболела ли ты, бедняжка?.. Что с тобой?.. Ты, похоже, страдаешь?

И Дагобер ласково взял ее за руки. Тронутая этими добрыми словами, бедная женщина склонилась и поцеловала руку мужа, обливая ее слезами. Почувствовав эти горячие слезы, солдат воскликнул, окончательно встревожившись:

– Ты плачешь... и ничего не говоришь?.. Скажи же, голубушка, что тебя так огорчило?.. Неужели ты рассердилась, когда я тебе немножко резко заметил, что не следовало отпускать девочек погулять с соседкой?.. Видишь... ведь мне их поручила умирающая мать... Пойми... ведь это дело святое... Ну, и немудрено, что я с ними вожусь, как наседка с цыплятами!..
– прибавил он, улыбаясь, чтобы развеселить Франсуазу.

– И ты совершенно прав... не любить их нельзя!

– Ну, так успокойся же, милая; ты знаешь, ведь я только с виду груб... а так человек не злой... Ты ведь, конечно, доверяешь своей соседке, значит, это еще полбеды... Только вот что, Франсуаза: впредь, не спросившись меня, ничего не делай, когда речь идет о них... Значит, девочки просились погулять с Угрюмом?

– Нет, друг мой... я...

– Как нет? С какой соседкой ты их отпустила? Куда она их повела? Когда они вернутся?

– Я... не знаю!
– слабым голосом вымолвила Франсуаза.

– Как не знаешь!
– гневно воскликнул Дагобер; затем, стараясь сдержаться, он продолжал тоном дружественного упрека: - Разве ты не могла назначить им время возвращения?.. а еще лучше, если бы ты ни на кого, кроме себя, не надеялась и ни с кем их не пускала... Верно, они уж очень к тебе приставали с просьбами? Точно они не знали, что я могу вернуться каждую минуту! Почему же они меня не подождали? А? Франсуаза?.. я тебя спрашиваю - отчего они меня не подождали? Да отвечай же в самом деле, ведь это черт знает что, ты святого из себя выведешь!
– крикнул Дагобер, топнув ногой.
– Отвечай!