Агасфер (Вечный Жид) (том 3)
Шрифт:
– Только что приходил господин Роден, Не желая тревожить мадемуазель, он ушел, предупредив, что вернется через полчаса. Угодно будет вам его принять?
– Да, да!
– сказал Флорине граф.
– И даже если я еще буду здесь... все равно введите его. Не так ли?
– спросил он Адриенну.
– Конечно!
– отвечала молодая девушка.
В ее глазах мелькнула искра негодования при мысли о коварстве Родена.
– Ага, старый плут!
– сказал господин де Монброн.
– Недаром я никогда не доверял этому ханже.
Флорина вышла, оставив
4. ЛЮБОВЬ
Мадемуазель де Кардовилль совершенно преобразилась: в первый раз красота ее засияла полным блеском, точно яркий солнечный луч осветил ее расцвет, затуманенный раньше равнодушием или грустью. Легкое раздражение, явившееся при мысли о коварстве Родена, промелькнуло как незаметная тень. Какое ей было теперь дело до обманов, до коварства? Не были разве они теперь разрушены? А в будущем... Какая человеческая сила могла ее разлучить с Джальмой... если они уверены друг в друге? Кто осмелится бороться с двумя решительными людьми, сильными несокрушимым могуществом юности, любви и свободы? Кто осмелится следовать за ними в тот пламенный круг, где они должны были соединиться, счастливые и прекрасные, полные неутолимой страсти, защищенные самым крепким щитом - глубоким взаимным счастьем?
Как только Флорина ушла, Адриенна быстрыми шагами приблизилась к господину де Монброну. Казалось, она даже выросла. Ее можно было сравнить с богиней, шествующей по облакам, - до того была она радостна, легка и победоносна.
– Когда я его увижу?
Таковы были ее первые слова, обращенные к графу де Монброну.
– Но... завтра, я думаю... Его надо подготовить к такому счастью. Для его пылкой натуры внезапная, неожиданная радость может иметь страшные последствия.
Адриенна на минуту задумалась, а потом быстро проговорила:
– Да... завтра... не раньше. У меня есть предчувствие...
– Какое?
– Я, вам скажу потом. _Он меня любит_... Эти слова заключают в себе все... В них все подразумевается... все... все... А между тем у меня на губах тысячи вопросов... о нем, и все-таки до завтра я буду молчать... потому что завтра, по счастливой случайности... завтра для меня... святая годовщина... До завтра мне придется ждать целый век. Но я могу ждать... Посмотрите!
– и она знаком подозвала графа поближе к индийскому Бахусу. Не правда ли, как он похож?
– спросила молодая девушка.
– В самом деле!
– воскликнул господин де Монброн.
– Это даже странно!
– Странно?
– улыбаясь, с нежной гордостью возразила Адриенна. Странно, что герой, полубог, идеал красоты похож на Джальму?
– Как вы, однако, его любите!
– сказал граф, глубоко тронутый и почти ослепленный выражением счастья, сиявшего на лице Адриенны.
– И как я должна была страдать, не правда ли?
– сказала она после, минутного молчания.
– А если бы я не пришел сюда сегодня, решившись действовать наудачу, что бы тогда случилось?
– Не знаю... Быть может, я умерла бы... потому что ранена... здесь... насмерть, - и Адриенна положила руку на сердце.
– Но то, что могло стать
– Это было бы нечто ужасное!
– сказал граф с дрожью в голосе. Подобная страсть... при вашей гордости...
– Да, я горда, но не самонадеянна... Узнав о его любви к другой... узнав, что впечатление, произведенное на него нашей первой встречей, изгладилось так скоро... я отказалась от всякой надежды... не отрекаясь от своей любви! Вместо того чтобы гнать воспоминания о нем, я окружила себя всем, что могло о нем напомнить. За недостатком счастья бывает горькое наслаждение страдать от того, кого любишь.
– Мне понятна теперь ваша индийская библиотека.
Адриенна, не отвечая на слова, подошла к столу, взяла одну из новых книг и, подавая ее господину де Монброну, сказала с выражением небесной радости и счастья:
– Я не могу отрекаться. Я горда... Вот возьмите... прочтите это вслух. Я недаром говорю, что могу ждать до завтра!
И кончиком своего прелестного пальца она указала графу на то, что следовало прочитать. Затем она забилась в уголок кушетки и в глубоком внимании, склонившись вперед и опираясь подбородком на руки, скрещенные на подушке, с обожанием устремив глаза на индийского Бахуса, стоявшего против нее, приготовилась слушать чтение, предаваясь страстному созерцанию Божества.
Граф с удивлением смотрел на Адриенну, пока та не сказала самым ласковым голосом:
– Только медленнее, умоляю вас.
Господин де Монброн начал читать указанный ему отрывок из дневника путешественника по Индии.
– "Когда я находился в Бомбее в 1829 году, в английском обществе только и говорили про одного молодого героя, сына..."
Граф затруднился разобрать варварское имя отца Джальмы, и Адриенна подсказала ему своим нежным голосом:
– Сына Хаджи-Синга...
– Какая память!
– заметил с улыбкой граф и продолжал:
– "...молодого героя, сына Хаджи-Синга, раджи Мунди. После далекой и кровавой горной экспедиции против него полковник Дрэк вернулся в полном восторге от сына Хаджи-Синга, по имени Джальма. Едва выйдя из отроческого возраста, молодой принц выказал чудеса рыцарской храбрости во время беспощадной войны, проявив такое благородство, что его отцу дали прозвище "Отец Великодушного".
– Трогательный обычай!
– сказал граф.
– Награждать отца, прославляя его в сыне... Как это возвышенно!.. Но какая странная случайность, что вам попалась именно эта книга. Тут есть чем воспламенить самый холодный ум.
– О! Вы увидите, что будет дальше... Вы увидите!
– воскликнула Адриенна.
Граф продолжал:
– "Полковник Дрэк, один из самых лучших и храбрых английских офицеров, сказал вчера при мне, что он был тяжело ранен в битве и после отчаянного сопротивления попал в плен к принцу Джальме, который и препроводил его в лагерь, расположенный в деревне..."
Тут граф снова запнулся перед столь же трудным именем, как и в первый раз, и прямо сказал Адриенне:
– Ну, от этого я уж совсем отказываюсь...