Агентурная сеть
Шрифт:
После войны связь с ним оборвалась, «Маркиз» ни разу не приезжал на традиционные встречи ветеранов Сопротивления.
Из официальной истории французского Сопротивления было известно, что отряд «Коммунар» являлся одной из самых крупных боевых единиц возглавляемого коммунистами Национального фронта, созданного в 1941 году и спустя два года преобразованного в Национальный совет Сопротивления. Среди бойцов этого отряда было много бежавших из фашистского плена красноармейцев, отряд поддерживал постоянную связь с руководством французской компартии
Впоследствии некоторые бойцы этого отряда, в том числе коммунисты, стали видными общественными и политическими деятелями, мэрами городов, депутатами Национального собрания Франции.
Кроме этого, резидентура КГБ в Париже попыталась собрать сведения на отца Франсуа Сервэна по Тулону. Правда, прямых подходов к нему найти не удалось, однако собранные через различные источники сведения позволили сделать вывод, что после окончания войны он не утратил симпатий к коммунистам, но вынужден был отойти от них, чтобы не испортить служебную карьеру сына. По мере того, как Франсуа Сервэн занимал в контрразведке все более высокие должности, его отец вел себя все более осмотрительно и осторожно, поскольку служебное положение сына просто обязывало его к этому!
Одновременно с этим Центр распорядился собрать дополнительные сведения на родственные и прочие связи Франсуа Сервэна и его отца в Алжире, однако сделать это без риска расшифровки нашей заинтересованности перед алжирскими спецслужбами не удалось, и от этой затеи пришлось отказаться.
Мы потратили примерно полчаса на анализ этой информации, наметили план дальнейших действий на ближайшее время, и я отпустил Базиленко, попросив его пригласить ко мне Хачикяна.
Но едва мы успели с Хачикяном обсудить кое-какие текущие вопросы, как у меня на столе зазвонил внутренний телефон.
Я поднял трубку и услышал взволнованный голос Базиленко:
— Михаил Иванович, прошу вас немедленно меня принять!
С подобной просьбой Базиленко мог обратиться только в том случае, если произошло нечто чрезвычайное. А чрезвычайным для сотрудника, отвечающего за безопасность, могло быть какое-то происшествие в советской колонии или в резидентуре.
— Заходи! — коротко сказал я и, не зная еще, в чем дело, почувствовал, как сердце мое учащенно забилось, словно после чашки двойного кофе, который я иногда заваривал себе, когда работал по ночам.
— Давай прервемся, — обратился я к Хачикяну. — У Базиленко какое-то важное сообщение.
— Мне выйти? — спросил Хачикян, так же, как и я, предположивший, видимо, что речь пойдет о каком-то чрезвычайном происшествии.
— Подожди, — на всякий случай задержал его я. — Может, ты понадобишься.
Вошел Базиленко. В руках у него был кассетный магнитофон. Он глянул на моего заместителя и ничего не сказал. Из этого следовало, что повод, побудивший его добиваться срочной встречи с резидентом, мог и к заместителю иметь самое непосредственное отношение.
Так оно и оказалось.
—
Не теряя времени на объяснения, Базиленко нажал на клавишу. Через несколько секунд послышались длинные телефонные гудки, потом характерный щелчок снимаемой трубки и знакомый голос нашего французского коллеги:
— Франсуа Сервэн слушает!
— Добрый вечер, месье Сервэн! — донесся из кассетника мужской голос. — Говорит адвокат вашего отца — мэтр Гриняк.
— Добрый вечер, месье Гриняк. Что случилось? — В голосе Сервэна послышалось беспокойство.
— Мне выпала печальная обязанность сообщить вам о скоропостижной кончине вашего отца. Примите мои самые искренние соболезнования!
— Как это случилось? — дрогнувшим голосом спросил Сервэн.
— Ваш отец скончался три часа назад от сердечного приступа. Сейчас я занимаюсь необходимыми формальностями. Я хотел бы знать, когда вы сумеете прибыть в Тулон?
Последовала довольно длинная пауза. Видимо, Сервэн прикидывал, когда он сможет вылететь во Францию. Наконец, снова раздался его голос:
— Я вылечу в Париж завтра. Послезавтра утром постараюсь быть в Тулоне.
— Хорошо, я буду ждать вас, месье Сервэн. До встречи! — сказал мэтр Гриняк и разъединился.
Я с нетерпением посмотрел на Базиленко.
— Послушайте все разговоры, — сказал тот, — иначе будет трудно понять, как развивались события.
После разговора с Тулоном Сервэн выдал несколько звонков.
Сначала он набрал номер своего непосредственного начальника — старшего французского советника дивизионного комиссара Фердана. Доложив о смерти отца, он заручился его разрешением вылететь на похороны.
Затем Сервэн позвонил в авиакомпанию «Эр-Африк» и поинтересовался, есть ли завтра утренние или дневные рейсы в Париж. Получив отрицательный ответ, заказал два билета на вечерний рейс.
После этого он пытался дозвониться дочери в Париж, но телефон не ответил. Тогда он позвонил ее жениху, но того тоже не оказалось дома.
И вот после этого Базиленко сделал нам знак, что сейчас последует тот разговор, из-за которого он попросил немедленно его принять.
Из кассетника снова донесся характерный щелчок поднятой трубки и традиционный ответ:
— Франсуа Сервэн слушает!
— Месье Сервэн, с вами говорит дежурный офицер «Руссо» подлейтенант Морис Сейду. Только что «Флеш-три» сообщила, что она зафиксировала контакт «Тунца» с местным гражданином, продолжает наблюдение и ждет указаний.
Мы с Хачикяном переглянулись: «Тунцом» в радиопереговорах местной контрразведки именовался Лавренов!
— Как произошел этот контакт? — спросил Сервэн, и в его голосе я уловил какое-то безразличие к этому сообщению. Видимо, сейчас Сервэну было не до специальной бригады «Флеш» и ее оперативных удач!