Агидель стремится к Волге
Шрифт:
— Воистину так, — согласился Тюлькесура. — Не по нраву им союз наш с урысами. Все так же верховодят кара-табынцами, барын-табынцами, сынрянцами и мякотинцами. Только и мечтают о том, чтобы возродить Сибирское ханство. А старший, Али, мнит себя ханом. Так что сами видите, что к чему, — заключил вождь и добавил: — Наши братья промеж двух огней. И кто скажет теперь, какое из двух зол хуже. Могу сказать только, что надо кончать с бесчинством, выручать зауральских башкортов. Но одним тамьянцам не справиться. Вот если бы помощи
— А как же йыйын? — вспомнил Хабибназар про намечавшийся в конце мая общий сбор.
— Пока не решится судьба наших братьев за Уралом, йыйын проводить без пользы. Все равно мы не сможем объединиться.
— Тогда пошли меня к воеводе, Тюлькесура-бей! — вызвался все тот же неугомонный Хабибназар. — А по пути я буду оповещать вождей, что йыйын переносится.
— Ладно, поезжай уж, раз хочешь!.. — махнул рукой тамьянский вождь. И тот, наскоро собравшись, ускакал в Уфу.
XXIV
Уфимский воевода Михаил Нагой, внимательно выслушав гонца, доложил в свою очередь обо всем в Москву. И вскоре из стольного града прибыл нарочный с грамотой от Белого царя, требовавшего прекратить бесчинства и повелевавшего подвергнуть суровому наказанию сына боярского, повинного в беспричинном истреблении кара-табынских башкир.
Тюменский воевода Лука Щербатов, стремившийся выгородить его во что бы то ни стало, написал в Уфу письмо. Он прикинулся, будто ничего не знал о расправе над кара-табынцами.
Кара-табынские и сынрянские башкиры, узнав про его обман, возмутились. Они пошли на поклон к царевичу Али и попросили его помочь поквитаться с русскими воеводами. Тот обещал им помощь, однако слово свое не сдержал. Наказав младшему брату Кубей-Мурату ехать в Тюмень и сообщить воеводе о подготовке башкир к выступлению, Али перекочевал в верховья Тобола.
Вопреки его ожиданиям, сибирские воеводы оказали Кубей-Мурату плохой прием. Оскорбив младшего Кучумовича, они велели заковать его в кандалы, после чего отправили в Москву.
Из-за враждебного отношения воевод к нерусским, из-за грубого и бесчеловечного обращения с ними, вхождение зауральских башкир в Россию затягивалось. А вдобавок ко всему, они окончательно испортили отношения с царевичем Али и тем самым развязали ему руки. Тот стал чаще совершать набеги на русские поселения.
Тобольский и тюменский воеводы сговорились общими усилиями добиться подчинения его России, но сами не справились и обратились за поддержкой к Нагому.
Уфимский воевода не решился поддерживать их открыто. Задумав установить дружеские отношения с Али, он обратился к нему через посредников с предложением начать переговоры и пригласил к себе в гости. Но тот уклонился от личной встречи и послал в Уфу брата Ишима со свитой, в которую входили дети боярские, новокрещеные и толмачи.
Михаил
Тому было и самому любопытно посмотреть на русскую столицу, а заодно проведать и родственников, посмотреть своими глазами, как те устроились.
— Сперва спрошу дозволения брата Али, — заявил он.
— Конечно, бога ради! — не посмел возражать ему Нагой.
И тогда Ишим послал к старшему брату гонца-татарина с письмом, а сам остался в Уфе в ожидании ответа.
Али не стал отговаривать его от поездки.
Отправив Ишима в сопровождении стрельцов в Москву, уфимский воевода Михаил Нагой решил наведаться к пользовавшемуся всеобщим уважением Тюлькесуре-бею с тем, чтобы просить его поспособствовать вхождению в Россию проживавших за Уралом башкир.
Тамьянский родоначальник не преминул напомнить ему о беспределе, чинимом сибирскими воеводами, и в просьбе отказал.
— Не желаю я, чтобы наши братья, избавившись от Кучума, оказались под властью такого лжеца, грубияна и самодура, как Щербатов, — заявил он.
— Даю тебе слово, Тюлькесура-бей, повлиять на них, — продолжал уговаривать Михаил Нагой. — Разве ж я чинил вам какое худо?
— Нет, худого ты нам не делал, — согласился тот.
— Отчего же тогда упорствуешь? Посуди сам, друг мой, ежели зауральские башкирцы пойдут в Россию, все ваши племена смогут объединиться.
Тюлькесура и сам хорошо понимал, что гость его прав, но все еще колебался. Несколько столетий разделенные границами четырех ханств башкиры были разобщены. И он не мог не мечтать о едином государстве. Однако подходящий ли выбран для этого момент?
Когда-то дед его Шагали Шакман-бей с остальными послами просил Ивана Грозного принять в Россию освободившееся из-под гнета Казанского ханства племя Тамьян и все это время старался не портить с русскими отношений.
Отец тоже не изменял присяге. Служа Белому царю в составе русского войска, он погиб во время Ливонской войны… И Тюлькесуре придется продолжить дело своих предков.
«Кто же еще, кроме меня, позаботится о зауральских братьях-башкортах, похлопочет за них перед властями? А ведь уфимский воевода, кажется, и вправду желает нам добра».
Поразмыслив, Тюлькесура нехотя уступил:
— Ну ладно, попробую потолковать с вождями. Когда ехать?
— Важное дело откладывать на потом негоже, — сказал Нагой.
Тюлькесура согласился и вскоре после их встречи направился в сопровождении конного отряда и кряшена Рудака Федорова в Кара-табынскую волость.
Староста Утямыш Акбаров сообщил ему, что сынрянцев и мякотинцев нужно искать между реками Ишимом и Убой, как и то, что они готовятся к зимовке рядом с сибирскими царевичами.