Агидель стремится к Волге
Шрифт:
Староста же метался меж двух огней. Понимая, чем чреват бунт, Яубасар решил, пока не поздно, призвать народ к порядку:
— Агай-эне, успокойтесь! Образумьтесь! Вы же знаете, чем это может кончиться! Пора расходиться по домам!..
Но Давлетбай не внял предупреждению старосты.
— Агай, нечего нам рот затыкать! Натерпелись от кильмешяков! Сколько же еще терпеть?! Уж больно жаден боярин, никак не насытится! Когда-то ведь нужно его остановить. Мало ему нашего добра, так ведь нет — сын его Прохор столько
При упоминании об обидчике присмиревшие было башкиры просто рассвирепели:
— Боярский сын Прохор точно жеребец похотливый!
— Нет от него никакого спасу!
— Хоть бы обуздал боярин старшего сына!
— Как же, небось, сам же и подзуживает, чтобы тот перевел род наш башкортский!
Максимов затравленно озирался по сторонам, ничего не понимая. Расспросив старосту и уразумев, что к чему, он поспешил замять неприятное дело:
— Постойте-ка, башкирцы, успокойтесь!.. Давайте потолкуем без криков!.. Скажу вам честно, как на духу, я впервые слышу про проказы моего старшего сына!..
Но народ не унимался.
Максимов с беспомощным видом топтался на месте, не в силах его успокоить.
— Люди, выслушайте меня, бога ради!.. Обещаю впредь ничего не делать, не посоветовавшись с вами!..
Перепуганный мулла поддакивал ему, но их голоса заглушались общим гвалтом. Да никто и не вслушивался.
Вот сквозь орущую толпу протиснулся вперед какой-то человек и встал прямо напротив боярина.
— Моя дочь, пятнадцати лет, бежала от твоего сына, спасая свою честь. Спрыгнула с крутого яра, ноги переломала, — заявил он Максимову и потребовал от него денег на лечение.
— Об этом после переговорим, с глазу на глаз, — ответил тот.
Но люди дружно встали на защиту пострадавшего односельчанина:
— Нет, барин, как у нас говорят — отложишь дело на потом, снегом занесет.
— Давай прямо сейчас плати, при нас!..
Максимову не осталось ничего другого, кроме как подчиниться. Он нехотя сунул руку в карман, извлек из него деньги и, пересчитав, протянул их отцу покалеченной девушки.
— На, держи! Думаю, этого тебе хватит.
Исхак подскочил к мужчине, проверил полученную им сумму и недовольно воскликнул:
— Мало, больно мало даешь, барин! На две ноги твоих денег не хватит.
Капитан Замараткин со злостью дернул забияку за рукав.
— Эй ты, не встревай!
Но не тут-то было.
— Не трогай меня, не имеешь права! — завопил Исхак.
Их перебранка завела остальных башкир. Видя, что казаки пришли в движение, готовясь дать им отпор, староста выступил вперед.
— Агай-эне, да угомонитесь же наконец! Кулаками ничего не добьетесь, — одернул он строго односельчан и, повернувшись к Исхаку, обрушил на него весь свой гнев: — А тебе нечего было вмешиваться! Мал еще, чтобы за старших решать.
У Исхака не хватило духу препираться со старостой.
— А я что? Я ведь не для себя стараюсь… — проворчал он с обидой и добавил: — Ладно, раз моя помощь никому не нужна, я пошел.
Сказав это, парень скрылся в толпе.
Воцарилась напряженная тишина. Воспользовавшись всеобщим замешательством, Максимов, недолго думая, забрался в коляску.
— Трогай! — приказал он кучеру.
Тот тряхнул вожжами. Лошади мотнули гривастыми головами и, фыркая, потянули повозку. За начальством повернули казаки.
Обволакиваемая дорожной пылью, поднятой множеством копыт, неподвижная толпа безмолвно провожала незваных гостей.
Максимов, переживая свою неудачу, был хмур. Возле околицы он обернулся назад.
— Так ведь и стоят, не расходятся, — криво усмехнулся он.
— Может, замыслили чего! — предположил капитан.
— Вряд ли, Саша… Не дерзнут, — уверенно произнес Максимов и процедил зловеще сквозь зубы: — Все равно по-моему будет!
— Отчего ж басурмане сегодня так осмелели, Иван Федорович?
— Овца паршивая в стаде завелась. Это тот самый хлопец народ взбаламутил. Надобно в острог его, горлопана. Без него башкирцы станут покорнее.
После некоторого молчания Замараткин снова заговорил:
— И зачем мы только сюда приехали?
Максимов покачал головой.
— Вот и я думаю, зачем… Встретился бы со старостой наедине, договорились бы. А то и вовсе не стал бы ни у кого разрешения испрашивать, обделал бы все втихую.
— Может, стоило к воеводе за разрешением обратиться, Иван Федорович? — спросил капитан.
— Это еще зачем?! — скривил губы Максимов и, надувшись, важно изрек: — Я — боярин! И на всю здешнюю округу сам себе голова.
— Ну, а ежели башкирцы все же воспротивятся, что делать станете? — не унимался Замараткин.
В ответ на это Максимов заметил с усмешкой:
— А твои казаки на что?
— И то верно… — согласился офицер.
IV
Мештимские башкиры торжествовали, думая, что одержали победу.
А на следующее утро спозаранку кто-то постучал в окно старосты.
— Турэ, вставай! Быстрее!..
Яубасар в страхе проснулся и, ничего не соображая спросонок, сел, протирая глаза.
— Что такое?.. Где горит, где пожар?
— Да открой же дверь поскорее, у меня к тебе срочное дело!
— Какое может быть дело в столь ранний час?
— Выйдешь, тогда и скажу…
Староста, осторожно ступая, чтобы не тревожить домочадцев, вышел наружу. Увидав перед собой пожилого дегтярника, он сразу же взял себя в руки и лишь проворчал недовольно:
— Мог бы и днем прийти, бабай! Вот ведь приспичило тебе…