Агитбригада

Фонд А.

Он опять мерзко захохотал над собственной шуткой.

— Кто лежит такой пузатый и в рубашке полосатой? Это вам не пустячок, это чудо-кабачок! — процитировал он известные детские стихи и ехидно растянул рот до ушей.

— А другие варианты? — спросил я. Странно, но ужаса, шока, паники и других подобных эмоций не было. Только раздражение, но и оно шло больше фоном, как-то слабо.

— Не торопи меня! — возмутился дедок.

Вот гад, только что сам торопил меня, а теперь…

— Что позволено Юпитеру, не позволено

быку! — нравоучительно заявил дедок и пошамкал губами. — Так вот о чём я? А-а-а, вспомнил. Вариант «два» — ты возвращаешься обратно в самолёт и вселяешься в тело Прокофьева.

— Кто такой этот Прокофьев? — невежливо перебил дедка я.

— А это тот хмырь, чей охранник тебя так неудачно вырубил, — хихикнул дедок, — очень обеспеченный человек, счета в швейцарском банке, вилла на Мальте и всё такое. Вот только немного посидеть в местах, не столь отдалённых, придётся. Из-за тебя, между прочим.

Я поморщился, а дедок продолжал веселиться:

— А знаешь, выбирай второй вариант, Ермаков! Такого ещё у нас не было — отсидеть за собственное убийство.

— А третий вариант? — сквозь зубы спросил я.

— Да зачем тебе третий вариант, а, Ермаков? — осклабился дедок, — ну подумаешь, отсидишь… там недолго, года полтора получится, потом всё равно ведь выпустят под залог, или как там оно у вас называется. И будешь, зато, потом жить на Мальте, представь себе! Заведешь двух сисястых мулаток и станешь прожигать кровные накопления Прокофьева. А уж поверь мне, их у него немало и прожигать там есть что. Можно будет мулаток менять ежегодно. И даже ежеквартально.

— Озвучьте третий вариант, — упёрся я.

— Ну как знаешь, — фыркнул дедок, как мне показалось, несколько уязвлённо, — ты попадёшь в начало всей этой истории, в ребенка или подростка, и сможешь прожить всю жизнь, считай, заново. Вот только там условие будет, небольшое, да и уровень жизни, я тебе прямо скажу, так себе.

— Какое условие?

— Ой, не начинай, — замахал руками дедок, — давай делай выбор, а остальное потом объясню!

Я задумался.

— Так что, выбираешь Прокофьева? — хитро подмигнул мне дедок, сделал неприличный жест и молодцевато крякнул.

— Третий вариант, — неожиданно даже для себя, сказал я.

— Да ладно! — изумлённо вытаращился на меня дедок, — ты же шутишь, Ермаков, да? А ведь я серьёзно спрашиваю.

— Третий вариант, — подтвердил я.

— Слушай, — нагнувшись ко мне, нервно зашептал дедок, — у нас, конечно, так не принято, но спишем на то, что у тебя посттравматический синдром и стресс. На дебила ты, вроде, не похож. Значит, стопроцентно — шок у тебя. Так что давай ещё раз выбирай, заново, пока я добрый.

— Третий вариант, — упрямо сказал я и вокруг всё засверкало и что-то громко бамбамкнуло.

— Ой, дураааак! — опечаленно вздохнул дедок. — Но как знаешь. Назад возврата теперь нет. Время пошло…

—

А какое условие? — напомнил я.

— Условие? — поморщился дедок, — условие, Ермаков, тебе вряд ли понравится. Но ты сам выбрал.

Он вредно захохотал.

— Время пошло, вы сказали, — поторопил его я.

— А, ну да, — оглянулся на уплотнившийся вокруг туман дедок, — условие простое, как яйца кота. Ты должен изменить ход истории, Ермаков.

— В смысле? — не понял я, — а можно поконкретнее?

— Ну ты же учитель истории, Ермаков, — сказал дедок, — вспомни школьный материал и действуй.

— Я вообще-то учитель химии, — возразил я.

— Странно, — нахмурился дедок, — у меня здесь отмечено, что истории. Врёшь, небось?

— Историю я немного во второй четверти в девятом «А» и десятом «В» заменял, когда Инна Викторовна болела, — сказал я, — но это так…

— Вот видишь, — обрадовался дедок, — что-то же знать, значит, должен. Про Ассирийское и Вавилонское царства слышал же?

Я неуверенно кивнул.

— Вся остальная история человечества во многом на них схожа. Запомнил? Вот и действуй. Спасешь семь леодров с осьмушкой душ человечьих и условия сделки будут выполнены.

— Да вы с ума сошли! — возмутился я, хоть и не представлял, сколько это в перерасчёте на нашу метрическую систему, но в любом случае, спасать души не входило в мои планы, да и не умел я. — Как вы себе это представляете?!

— Я вообще не представляю, как это возможно, даже теоретически, — заржал вредный дедок, — но ты сам себе этот путь выбрал, Ермаков. Сам! Вот и займись теперь. А не выполнишь — твоя душа отправится туда, куда лучше не надо. На утилизацию!

Он хлопнул в ладоши и, подняв голову вверх, крикнул:

— Сделка! Первый пошёл!

Вдалеке что-то опять бабахнуло, аж стены задрожали. Меня начало быстро всасывать куда-то вниз.

— Постойте! — закричал я, — а подарок?

— Какой ещё подарок, Ермаков? — изумился дедок, — радуйся, что хоть жить будешь. Вот тебе и весь подарок. Хотя ну её нахрен, такую жизнь. Что ж ты, дурень, не выбрал Прокофьева?

— Если есть условие — должен быть подарок! — упрямо продолжил гнуть свою линию я. — Тем более, что условие настолько сложное!

— Ай, ладно, уговорил, шельмец, будет тебе подарок, — вредно хихикнул дедок. — Только потом не жалуйся!

— Так что за подарок? — потребовал я, чувствуя, что засасывает всё больше и больше.

— Ты сможешь видеть… — важно начал изрекать дедок, но тут меня окончательно засосало куда-то в трубу, и я так и не услышал, что я там смогу увидеть.

Очнулся в дыму в каком-то сарае.

— Ты почему мне не отвечаешь, ипиегомать? — орал тем временем надо мной глюк.

Оказывается, пока я предавался воспоминаниям, этот чёртов глюк что-то мне говорил, но вот что — не знаю.