Агония и смерть Адольфа Гитлера
Шрифт:
Разработка плана прорыва велась утром 28 апреля на командном пункте в Бендлерблоке. Прорыв предполагался тремя волнами с двух сторон через гавелевские мосты, южнее Шпандау. В третьей волне должен был находиться Гитлер со своим штабом.
В полдень мой начальник штаба полковник фон Дюр-финг поехал в имперскую канцелярию и представил генералу Кребсу проект. Кребс одобрил этот план.
Между тем положение осложнялось. Кольцо вокруг Берлина сжималось все больше и больше.
В 22 часа 28 апреля 1945 года снова состоялось обсуждение стратегической обстановки.
Количество
На этот раз, ввиду того что в войсках заметно ощущался недостаток в боеприпасах и снабжение города с воздуха не было достаточным, для меня не составило труда перейти к предложению о прорыве. Кребс занял положительную позицию по этому вопросу.
Гитлер долго раздумывал, затем усталым, безнадежным голосом сказал: «Чем может помочь этот прорыв? Мы из одного котла попадем в другой. Нужно ли мне скитаться где-нибудь по окрестностям, чтобы ждать своего конца в крестьянском доме или в другом месте?Лучше уж в таком случае я останусь здесь».
Теперь было все понятно. Речь шла о своей личности, о своем «я». В таком же духе было замечание Геббельса: «Конечно, мой фюрер, совершенно верно!»
Я ожидал всего, но только не такой реакции. Ради того, чтобы дать им возможность как можно дольше отсиживаться в безопасности в бомбоубежище, многие тысячи людей с обеих сторон должны были приносить жертвы в этой преступной борьбе.
Внутренний вид рейхсканцелярии
Я покинул имперскую канцелярию в озлобленном настроении.
Драма стремительно приближалась к своему концу. Снабжение с воздуха в ночь на 29 апреля не принесло почти никаких результатов: было доставлено всего лишь шесть тонн грузов, в том числе 8—10 фаустпатронов, 15— 20 зарядов для артиллерии и небольшое количество медикаментов.
Войска все настоятельнее требовали подвоза боеприпасов. Связь с отдельными участками обороны осуществлялась только с помощью офицеров-ординарцев, которые должны были передвигаться пешком, так как ездить на машинах по Берлину не было никакой возможности.
Мы со своим командным пунктом находились на главной оборонительной линии. Напротив нас, на другой стороне канала Ландвера находился противник. Здание рейхстага было потеряно. На Потсдамской площади сосредоточились неприятельские пулеметы.
Под обстрелом пулеметов и гранатометов я весь в грязи добрался до
Высказав известное положение о том, что даже самый храбрый солдат не может сражаться без боеприпасов, я настойчиво просил, насколько это было только возможно, чтобы Гитлер разрешил начать прорыв. Свое выступление я закончил словами: «Прорыв удастся, если нам навстречу пойдет ударная группа».
С горькой иронией в голосе Гитлер сказал: «Посмотрите на мою оперативную карту. Все здесь нанесено не на основании собственных сведений верховного командования, а на основе сообщений иностранных радиостанций. Никто нам ничего не докладывает. Я могу приказывать что угодно, но ни один мой приказ больше не выполняется».
Кребс оказал мне поддержку в моих стараниях получить разрешение на прорыв, однако в очень осторожной форме.
Наконец было принято решение, что при дальнейшем отсутствии снабжения с воздуха войска могут прорываться мелкими группами. Однако с условием, что все эти группы должны все же продолжать сопротивление, где только представится возможным. О капитуляции не может быть и речи.
Если я не мог добиться у Гитлера окончания бесполезного кровопролития, то все же мне удалось склонить его на прекращение сопротивления в Берлине.
О местонахождении Гитлера во время этого прорыва не было сказано ни слова. Я подумал об этом только придя на свой командный пункт. Однако забота о его личности не входила в мои обязанности.
На 10 часов 30 апреля в Бендлерблок по моему приказанию были созваны все командиры участков. Им были даны разъяснения, что значит «мелкие группы», и установлено время прорыва.
Ввиду того что в прошедшую ночь почти совершенно прекратилось снабжение с воздуха, я назначил время прорыва на 22 часа 30 апреля.
Командиры согласились с моей точкой зрения — воинские части, которыми они командуют, должны оставаться в их подчинении. Мы договорились, что в понятие «мелкие группы» должны входить те группы, которые на-холились под началом у командиров. Это противоречило приказу Гитлера, однако переговорить с Кребсом не имелось никакой возможности. С раннего утра вся телефонная связь была нарушена.
Около 13 часов командиры разошлись. Они испытывали моральное облегчение в связи с тем, что не надо было продолжать бесперспективные бои в Берлине. Будущее казалось им уж не таким мрачным.
Я намеревался после обеда явиться в имперскую канцелярию. В 15 часов ко мне прибыл оттуда штурмфюрер (фамилию не помню). Он имел задание передать мне лично письмо Гитлера. У меня мелькнула мысль, что я привлекаюсь к ответственности за нарушение приказа фюрера в отношении определения «мелких групп». Мои офицеры пропустили ко мне штурмфюрера без сопровождавших его людей только после того, как отобрали у него оружие.