Агрессия и катастрофа
Шрифт:
Но наступление на Сталинград подошло к концу. Гитлеровский вермахт делал свои последние шаги на Восток.
III
Изучая фашистскую стратегию лета и осени 1942 г., нельзя не заметить поразительного на первый взгляд явления. В то самое время, когда военные руководители третьего рейха гнали свои армии вперед, на Кавказ и Сталинград, некоторые из них действовали так, будто не очень верили в свои победы, о которых так громко кричали, и решениями, не публиковавшимися в газетах, готовили армию к событиям, никак не связанным с "окончательной победой".
Такая двойственность стратегии была не случайной. И уж, конечно, она не свидетельствовала о "роковой ошибке" Гитлера, по поводу которой любят сейчас
Дело, повторяем, не в ошибочности директивы Гитлера номер такой-то, не в повороте танковой армии Гота с кавказского направления на сталинградское, не в нанесении ударов "по расходящимся направлениям" и даже не в провале операции по окружению советских войск западнее Дона.
Новое "раздвоение" стратегии представляло собой закономерное следствие героической борьбы Красной Армии в Сталинграде и на Кавказе; вместе с тем оно результат исходных просчетов германского генерального штаба, заложенных в отсутствии трезвого анализа мировой политической и военной обстановки на рубеже 1941 и 1942 гг.; в новой пагубной недооценке Советского Союза и его Вооруженных Сил, ставшей вполне очевидной к середине августа.
Разведка сообщала о подготовке командованием Красной Армии новых соединений. Она приходила к выводу, что советское военное руководство имеет в резерве больше дивизий, чем сражается в настоящее время на фронте. Но тогда германское наступление неизбежно потеряет стратегические перспективы. Именно поэтому генеральный штаб сухопутных сил постепенно, но неуклонно начинал сомневаться в успешном исходе кампании. Вновь повторялась ошибка 1941 г.: в разгар наступления обнаруживаются "непредвиденные" силы противника.
В штабе сухопутных сил несколько раньше, чем в других штабах, стали колебаться в оценке хода генерального наступления. У них уже имелся достаточный опыт. И если в июле 1941 г. на четырнадцатый день войны у Гальдера хватило легкомыслия объявить: война против Советского Союза выиграна, то теперь, через год, Красная Армия достаточно "умудрила" его, чтобы в момент, казалось бы, столь удачного наступления предвидеть неизбежность стратегического тупика в самом недалеком будущем. Именно поэтому на свой риск и страх он предусмотрительно отдал 9 августа директиву "о строительстве зимних позиций", конечно, никак не вязавшуюся с общими победными настроениями. Слов нет, Гальдер действовал в рамках общего плана наступления, он не сомневался, что армии еще захватят Баку и Сталинград. Но не больше. Не разгром Красной Армии и не окончание войны, а новая военная зима на Востоке.
Итак, когда гитлеровские армии на юге еще двигались вперед, в генеральном штабе уже обсуждался вопрос, где им придется зимовать. Группам армий "Центр" и "Север" предлагалось начать постройку "зимних позиций" как можно раньше и быстрее там, где фронт стоит неподвижно. На юге позиции будут построены после достижения "новой линии фронта": Баку - побережье Каспийского моря - Астрахань - Сталинград{851}.
Так, в разгар побед приходилось думать о возможном повороте событий.
Еще в августе Гитлера стала тревожить мысль, что Советский Союз попытается "повторить большевистское наступление 1920 года через Средний Дон на Ростов"{852}. Поэтому по его приказу наиболее сильные резервы из общего весьма скудного их запаса помещаются за фронтом итальянской армии. Чтобы усилить "Донской фронт" и сосредоточить силы 6-й армии в Сталинграде, в эти дни на Дону между войсками Паулюса и 8-й итальянской армией вводится 3-я румынская армия.
Неуклонный рост мощи сопротивления Красной Армии, тупик на Кавказе, полная неясность на других участках фронта приводят Гитлера в течение сентября к постепенному пониманию огромных трудностей новой кампании, по крайней мере в 1942 г., т. е. к тому, что несколько
Теперь он и его штаб уже озабочены "организационным обновлением Восточной армии" в течение предстоящей зимы. Они думают о том, чтобы перевести из Франции на Восток "12 хорошо оснащенных дивизий, заменив ими наиболее слабые, а 6 находящихся на Западе подвижных соединений подготовить к переброске на Средний Восток"{853}. Затем Гитлер отдает приказ как можно сильнее укрепить и заминировать фронт на Дону, подведя туда резервы из Сталинграда, ибо "в наступающую зиму враг предпримет сильное наступление против 8-й итальянской армии с ударом на Ростов"{854}.
Словом, теперь обитатели ставки "Вервольф" все больше и больше занимаются делами, очень далекими от тех, на которые они рассчитывали, начиная генеральное наступление. Теперь им приходилось иметь "две стратегии": одну для внешнего мира, для "престижа" и устрашения. Она была не настоящей, но о ней много кричали. И другую - действительную стратегию, к которой их вынудила Красная Армия.
Используя приемы "первой" стратегии, Гитлер, его клика, его пресса вопили о "полной победе германского оружия". Следуя "второй" стратегии, Гитлер 14 октября отдал приказ вооруженным силам: "Летний и осенний поход этого года, за исключением продолжающихся операций и отдельных еще ведущихся местных наступательных действий, подошел к концу... Пред нами стоит зимний поход, Восточный фронт имеет задачу... безусловно удерживать достигнутые линии против любой попытки врага прорвать их и таким образом сделать возможным продолжение нашего наступления в 1943 г. для окончательного уничтожения опаснейшего противника... Последними боями русские сами были чрезвычайно ослаблены, и зимой 1942/43 г. не смогут вводить силы, как в прошлом. В любом случае предстоящая зима не может быть суровее и тяжелее..."{855}
В качестве основных требований выдвигалось: обязательно удержать зимние позиции; при наступлении советских войск "не допускать никакого отхода"; местные прорывы немедленно ликвидировать контрударами.
Если не говорить о "бодрящих" строках этого во всех отношениях знаменательного приказа Гитлера, то остается одно и главное: в октябре 1942 г. германский фашизм в своем высшем олицетворении стал признавать кризис второго плана победы над Советским Союзом. Слова "перед нами стоит зимний поход" говорили обо всем. А если прибавить, что "походом" теперь считалось не наступление, а лишь оборона, то дальнейшие перспективы войны становились более чем очевидными.
Возвратившись осенью из Винницы обратно в Восточную Пруссию, гитлеровское верховное командование стало напряженно думать о том, как предотвратить новый неблагоприятный поворот событий.
IV
Донецкие и приволжские степи, предгорья и долины Кавказа летом и осенью 1942 г. сделались центром гигантской борьбы, за которой с затаенным дыханием следил мир. И когда стремительно катившиеся валы фашистских дивизий были наконец задержаны барьером советской обороны, у миллионов людей во многих уголках земли появилась надежда: защитники Сталинграда и Кавказа остановят и разобьют новый гитлеровский натиск. Сталинградская оборона вошла в историю уже в те самые дни, когда она совершалась.