Аид, любимец Судьбы. Книга 2: Судьба на плечах
Шрифт:
Со свистом втянула воздух сквозь зубы, обожгла диким золотом из глаз, и я дослушал без слов: «Опасны». Увидел в глазах старшей Мойры тщательно подавляемое раздражение: носится мать с этими уродами… непонятно, куда сорвутся и чего наворотят каждый раз, а этот любимчик вовсе ушибленный попался…
– Так почему она меня выбрала? – спросил я. Вышло – шепотом.
– А ты ее сам спроси. Может, затем и выбрала… Крон свой Серп тоже поблизости от себя держал. Знал бы,
Все. Конец разговору. Клото с Лахезис больше ни о чем не спорят. Атропос молчит, горбится и всем видом говорит: «Шел бы ты… в царство свое уже. А то еще титаны невзначай вылезут. Наслушался секретов и премудростей? Проваливай».
Я не торопился уходить, глядя на нить – сначала прозрачную, потом алую, потом черно-алую, всю в узлах и бахроме отсеченных шансов, ведущую в призрачную даль.
– Не нагляделся еще? – басовито хихикнула Лахезис. Тон ее не хуже, чем молчание Атропос намекал, что мне пора выметаться.
– Трудно насмотреться. Как-никак – тут весь я.
Стон, долетевший от Клото, был еще красноречивее. В нем ясно слышалось, что если я не окажусь за дверью – меня вышвырнут не просто за дверь, а с Олимпа. За стоном следовали слова – что-то вроде «Такой дурости…»
– Сестры, держите меня, а то ж засвечу, а такого в его свитке точно нет… «Весь я» – слышали?! Да откуда тебе там всему взяться-то?!
– А почему нет?
– Да потому что вот ты весь передо мной стоишь. Дурные вопросы задаешь. А ну пшел вон с глаз долой, пока я нити со злости смертным обрывать не стала!
Лахезис махнула широким рукавом в ответ на поклон и слова благодарности. Остальные как не слышали.
В соседней комнате догорал очаг. Исходил в чистое небо последними дымными вздохами. Я шагнул в темный угол, к куче хвороста, взял хороший пучок. Сунул в огонь, который принял пищу с благодарностью: растрещался и зацвел.
Можно было бы приказать ему гореть, но кормить из рук приятнее. К тому же – Владыка не Владыка, а нужно что-то – так делай сам, в этом Мойры были правы.
Они заговорили не сразу – то ли ждали, пока покину дом, то ли что-то обдумывали в своем толосе[2] с хрустальным потолком.
– Что скажете, сестры? – забасила наконец Лахезис.
Клото засмеялась нехорошим смехом.
– Хитер любимчик. Сам двух слов не сказал, простачка из себя корчил. Если б напрямик спрашивал, мы бы ему половины не рассказали, а, Атропка? А так с порога и про нити вывалили, и про свиток…
– Что надо и что не надо вывалили… что вы так на меня смотрите, вы не меньше моего болтали, дурынды. Я что можно было – все и сказала, лишь бы он глубже
В секундное молчание за стеной вплелись несколько голосов перерезанных нитей. А потом:
– Э, спорить будем?!
– Да за последней фразой он приходил, яснее ясного, только зря ты ему, Клото, сказала. Куда его дернет с этой фразой… А вот все равно, бусы свои готова поставить! Коралловые.
– Да за какой фразой?! Что я со злости нити рвать скоро начну?! Перстень с бирюзой – на то, что все-таки за будущим!
– Сестры, вы чего?! Он по материнским делам, понятно же! Видали, как его крючило, когда ты про любимчиков и переписанный свиток помянула? Кошель, жемчугом вышитый, ставлю!
Я докормил огонь, тот ласковым псом напоследок облизал мне руки. Бесшумно прошел к выходу и шагнул на порог, выдыхая из груди мозглую сырость серого дома. Интересно, знали Пряхи, что я могу их подслушать? Или такой наглости во мне и они не подозревали?
Хватанул ртом воздух: слишком холодный, слишком душистый, олимпийский… полный величием. Только из-за щелястой двери позади несет сыростью, древностью и немного – рыбной похлебкой.
Солнце как раз спряталось за одним из облаков Нефелы. Старая сандалия на шестке вызывающе покачивалась на ветерке.
Азартные мойры будут разочарованы. Они проиграли спор.
«Ты все же хочешь знать?»
Голос из-за плеч показался опасливым. Что она там ждет от меня… что я про этих, других буду спрашивать? Которые – тоже любимчики?
«Да. Я хочу знать. Если мы уроды – с переписанными свитками и раздвоенными нитями – то зачем ты говоришь с нами? Если опасны – для чего пишешь в любимчики?».
«Потому что вы сами можете переписывать свиток. Только не свой. Мой свиток, маленький Кронид. Если бы ты не шагнул тогда в Тартар, если бы не выбрал стезю Страха, если бы не забрал Серп у отца и не взял подземный мир…»
«Что?»
«Это были очень страшные строки, невидимка».
«Я понял, – помолчал, даже в мыслях, водрузил на голову шлем. – Что было там? В моем переписанном свитке?»
«Зачем тебе знать это? Это не сбылось и никогда не сбудется. Эти строки стали другими. Нить спрялась иначе. Так, как ты захотел. Как мы захотели».
Припомнилось насчет нити, насчет всего меня, хотел было спросить, отходя подальше от дома дочерей Судьбы…
И тут в меня врезалась молния.
Вылетела из-за скалы и влепилась на полном ходу. Белая.
Даже если бы молния не воняла маковым настоем – ясно было, кто может на Олимпе случайно врезаться в невидимку.