Академия "Алмазное сердце"
Шрифт:
— Спасибо, — прошептала Уна, обнимая Аргента. — Спасибо…
Внезапно крышу снова озарило солнечное сияние, и Аргент с Уной обернулись к раскрывающейся Вседвери.
— Второй шанс, — пробормотал Аргент, и Уна почувствовала, как под ее руками шевельнулись крепкие мускулы, как мужчина напрягся, готовый к любой развязке. — Кому она дала его на этот раз?..
Первым из сияющего солнечного света вылетел Дерек — словно его за ухо ухватили, как нашкодившего школьника, и выкинули прочь, изумляясь, как с такими глупостями вообще можно приставать к серьезным магам и волшебству.
Вторым
— Ну надо же, — насмешливо пробормотал Аргент, — все трое живы!..
Уна взвизгнула от счастья, бросилась к братьям и повисла на них, обхватив их руками, а они уткнулись в ее волосы, скрывая набежавшие мальчишечьи слезы.
— Вседверь что, — подал голос Демьен, отважившись, наконец, подойти к Аргенту, — оставила ему некромагический дар?!
Аргент оглянулся на изумленного наследника — и неожиданно весьма почтительно поклонился ему, прижав ладонь к груди.
— Полагаю, что да, — ответил он. — Вероятно, мы не видим то, что видит она: опасность кроется не в даре. А в сердце человека. Из вас выйдет очень храбрый и мудрый король, — Аргент еще раз поклонился Демьену, — не всякий осмелился бы дат второй шанс человеку, рискуя собственной жизнью. Только вы — и Вседверь.
— Не говори так, — зарычал Демьен, отрицательно мотая головой. — Не смей говорить так! Я стану королем лишь в случае смерти моего отца, а он должен жить долго, очень долго! При его магической силе он может прожить века и века! Не смей никогда говорить, что я стану королем!
Аргент смолчал — лишь снова почтительно поклонился. Но по его виду было заметно, что от слов он своих не отказался и не откажется.
Дерек, пряча глаза, неторопливо поднялся и отряхнул одежду, словно это как-то могло исправить ситуацию и стереть жирные полосы черной сажи с нарядных шелков и бархата. Его лицо было спокойно, неестественно спокойно, и Аргент, внимательно осматривая студента, прищурился, словно заметил что-то очень важное.
— Что ты отдал Вседвери, и на что променял? — громко спросил он.
— Я просил простить Гаррета, — ответил Дерек спокойным и ровным голосом. — И отдал свою любовь к Уне. Я не смогу теперь полюбить никогда, — равнодушно произнес Дерек, — и, наверное, это и к лучшему. Любовь ослепляет.
Меж тем Гаррет разомкнул объятья, отстранился от Уны и брата. Его взгляд упал на Демьена, и он уверенно прошел к принцу, глядя ему прямо в лицо.
— Прости, принц, — четко произнес Гаррет. — Я не смогу быть твоей игрушкой, как обещал. Не смогу служить тебе как магический зверь, хотя, видит Бог, я бы этого хотел. Но Вседверь выбрала меня на роль хранителя, — он обернулся ко всеми забытой волшебнице, которая все это время молча наблюдала невероятные события, разворачивающиеся здесь. — По крайней мере, мою совесть невозможно купить за деньги. Паладином твоим будет Джон — он согласился отдать свой дар в обмен на прощение мне. Думаю, из него паладин выйдет лучше, чем из меня; он добр
Гаррет разжал пальцы; в ладони его лежала серебряная монета, потемневшая от времени. Щелчком пальца Гаррет подкинул ее, и волшебница ловко поймала серебряную вещицу, на которую когда-то сменяла свой дар и Истину.
— Убирайся отсюда, — грубо произнес он. — Теперь это мой замок. Вседверь сказала, что грех уничтожать мой дар — весь, что я забрал у Корнелиуса, — просто так. Он должен послужить людям. Он весь во мне. Я слышу каждый вздох и каждую слезу замученных здесь людей. Они будут помогать мне принимать решения, когда просители будут приходить ко мне.
— То есть, Корнелиус больше не выйдет из Вседвери? — осторожно спросила Уна. — Ты ведь не выпустишь его?
Гаррет обернулся к сестре и покачал головой.
— Не выпущу, — ответил он. — Но есть еще один. Ему дан еще один шанс — последний. Теперь он просто смертный, и Вседверь хочет посмотреть, как он распорядится свой жизнью.
Глава 19. Ночь, эликсир и кисти
Осень плела свое золотое кружево, алые с желтым листья таинственно шелестели на ветру, и Уне, которую Аргент нес на руках по аллее до самой академии, казалось, что склоняющиеся над ней деревья шепчут ей какую-то тайну.
— Все кончилось, — ласково шептал Аргент Уне, крепко обвившей его шею руками, — все хорошо…
И это было действительно так.
Братья были спасены.
Даже больше того — сама того не ведая, Уна спасла их от еще большей беды, от смерти и позора, от забвенья, и они нашли свое место в мире, встроившись в его причудливый рисунок, как кусочки смальтовой мозаики в картину. О такой карьере для них отец даже и мечтать не мог… не мог…
Уна закрывала глаза и обращалась к отцу, к его духу — где бы он сейчас ни был, — глядя на раскачивающиеся над е головой звезды в ясном осеннем небе.
«Я все исправила, папа. Я всех спасла — корме тебя. Ты прости меня за это. Наверное, я очень слабая, я не успела, не смогла. Я одна ничего не смогла бы, если б не Дерек и Демьен, но я помогала им. Помогала…»
Аргент, подслушивающий ее мысли, чуть слышно смеялся, крепче прижимал ее к себе, целовал ее прохладную щеку и шептал:
— Ты не слабая. Ты очень сильная и храбрая девочка. Сильнее и храбрее всех. Золотая моя девочка…
Его голос предательски дрожал, Аргент снова целовал Уну — так, словно страх потерять ее снова накрывал его с головой, словно он опять видел занесенную над девушкой ногу каменного истукана, и его вновь нужно было остановить.
— Никогда больше не ввязывайся в подобные истории, — говорил он, и сам себе не верил. Агент Алого Короля, его верная слуга — разве могла Уна жить иначе? Ее жизнь принадлежала Королю, и ее первый долг был служить ему и королевству. Это не первая и не последняя опасность, подстерегающая девушку на ее жизненном пути, и иначе быть не могло…
И, понимая все это, Аргент снова и снова крепко сжимал свою Уну, свою драгоценность, словно желая ее защитить, спрятать ото всего мира в своих объятьях.