Академия неформат
Шрифт:
Ужин оказался великолепен – Жаклин никогда не ела ничего подобного. Тут не подавали просто рыбы или овощей – повар изощрялся под стать названиям. Не всегда можно было догадаться, из чего приготовлено блюдо, но на вкус оказывалось выше всяких похвал. У Жаклин, наконец, получилось забыть обо всем на свете и просто наслаждаться обществом Патрика, который рассказывал о путешествии в Новый Гампас.
– Мы приехали туда зимой: представляешь, у нас разгар лета, а у них холодно! Я видел настоящий снег! Он белый и холодный, будто ледяная крупа. Собственно, так и есть – это просто мелкие кристаллики льда, но если
– Как интересно! Я никогда не видела снега! У нас он бывает только высоко в горах.
– А ещё, там через всю страну протекает река Ант – она зимой замерзает, и люди катаются на льду. На самом деле, очень красивое зрелище! Мы были в Брандбурге – это столица Нового Гампаса. Жаль в Вилею не попали – там как раз в это время проводятся карнавалы. Но, как назло, к брату Джулиану должна была приехать невеста из Пруста. …
– Из Пруста? Это же далеко на юге… Неужели, не нашлось никого поближе? – спросила Жаклин.
– Это брак по договорённости, – Патрик напрягся. – Сейчас они женаты. На самом деле я рад за Джулиана – у них с Селией очень хорошие отношения – недавно родилась дочь.
– Прости, я… Я сморозила глупость.
– Ничего, всё в порядке, – улыбнулся парень. – На самом деле, не глупость – действительно, у Джулиана до брака была девушка. Им пришлось расстаться.
***
Развеселившаяся Жаклин заметно погрустнела, вновь вспомнив, что парень с зелёными волосами, сидящий напротив и расточающий шутки, в любой момент может оказаться сосватанным по указанию семьи.
– Я не мой брат, – серьёзно сказал Патрик. – Если сам не захочу, никто не заставит жениться, даже отец! Да и желающих обрести такого… хм… необычного мужа, не много.
Жаклин понимала – это глупо и нелогично, но ей очень хотелось ему верить. Почему-то стала невыносимой мысль, что Патрик может держать за руку, обнимать… целовать другую девушку.
Шульман уставился на неё, не мигая, а потом, поднял руку, чтобы подозвать официанта.
– Принесите пожалуйста счет, – попросил он, всё также не сводя глаз с девушки. Когда его принесли, он лишь мельком взглянул, положил в специальный мешочек две купюры и сказал официанту: «Сдачи не нужно». При выходе, он вновь поймал руку Жаклин и пресекал всякие попытки отнять её. Они молча дошли до коляски, стоявшей на знакомой площадке у морского вокзала вместе с остальными. На обратном пути, когда коляска выехала на пустынную дорогу, поднимавшуюся на гору к университету, Патрик привлек девушку к себе. Его руки жгли сквозь ткань платья, как самый настоящий огонь, а серьёзный взгляд запускал сердце вскачь. На обратном пути разговор не клеился. У ворот парка Патрик отпустил возницу:
– Дальше мы пройдёмся пешком.
Карета отъехала, о молодые люди по узкой аллее направились в сторону университета. Стоило стуку копыт стихнуть, как Шульман развернул Жаклин, прижал к груди и нашел губами её приоткрытые губы. Девушке не хотелось сопротивляться. Лицо горело, словно в лихорадке, а воздух переполнял лёгкие, но его всё равно не хватало. Земля ушла из-под ног – если бы не крепкие, ласковые руки Патрика, она давно бы потеряла равновесие.
Чуть отстранившись, парень прошептал: «Я всё время хотел сделать это!», а потом поцеловал с ещё большим жаром. Университет, студенты, преподаватели,
Девушка не сразу осознала, что совсем рядом кто-то громко свистит и хлопает в ладоши. Она хотела отпрянуть, но Патрик не готов был отпустить – он держал её, прикрывая руками, как крыльями. Как ни странно, она от этого чувствовала себя защищённой и… счастливой!
– Мадемуазель Тризо очень ловкая женщина! – с сегодняшнего дня этот голос стал ещё более ненавистным. – Всё-таки решили научиться целоваться? Я смотрю, вам нравится испытывать судьбу – хотите оставить одного принца ради…
– Гарвей, что ты несешь? – резко оборвал Шульман, пришедший в себя быстрее девушки. – И что тут делаешь?
– Да ничего интересного! – протянул принц, скалившийся в ухмылке, оглядываясь на свою неизменную свиту – Флабера и Майвеля, на этот раз не поддержавших его лихорадочного веселья. – Во всяком случае, не настолько интересного, как вы. Мы ищем Майсона Слая.
Сердце Жаклин сжалось.
– Что с ним? – спросила она. Неужели напали и на этого громадного доброго парня из Нового Гампаса, умевшего рычать не хуже льва?
– Да ничего пока, – протянул Гарвей. – До тех пор, пока мы его не найдём. Там за себя не ручаюсь.
Девушку покоробило от такой наглости, но она промолчала, ловя на себе злобно-насмешливые взгляды принца.
– Боюсь, это вам не поздоровится, если всё-таки найдёте его! – проронил Шульман. – Ничего нет опаснее доброго человека, загнанного в угол. Чем он вам на этот раз не угодил?
– Да этот ушастый губошлёп, который разговаривать-то толком не научился, напустился на меня из-за чего-то, отнял зачарованную колоду, разорвал её – голыми руками, представляете? А потом, похоже, испугался своего поступка и сбежал, – пояснил Гарвей. – Так что я в своём праве! Пусть возмещает ущерб!
– А сколько стоит ваша колода? – спросила Жаклин.
– От неё остался только червонный туз, который повинуется вам больше, чем мене. – Гарвей испытывающе посмотрел на неё. – А что? Хотите расплатиться за него? Я не против! Только деньги – это не интересно. Вот поцелуи… гарантирую – со мной будет гораздо познавательнее, чем с Патриком – у меня опыт побольше! У вас уже была возможность убедиться — не далее как сегодня утром.
Жаклин вспыхнула. Это не укрылось от нахала – он тут же расплылся в улыбке. Зато Флабер с Майвелем поскучнели, с опаской поглядывая на Патрика, который не сразу осознал сказанное.
— Что ты сказал? — переспросил Патрик.
— Да, магистр Тризо целовалась со мной сегодня, также как сейчас с тобой!
— Как же вам не стыдно! — разозлилась Жаклин. — Вы это сделали на спор, насильно, да ещё при свидетелях, стоящих здесь, и теперь кичитесь?
Она хотела ещё много чего сказать, но заметила, как расширились в ужасе глаза Гарвея, глядящего ей за спину.
Девушка оглянулась: Шульман отступил на шаг, потом ещё… С рук его тёмными струями потёк туман, волосы необычного цвета разметались в порывах призрачного ветра, а в глазах билось неукротимое зелёное пламя. Это происходило в полной тишине, и от того казалось только страшнее.