Академия неформат

Зябкова Наталия

– Вовсе нет! – возразил Гарвей, вновь ловя её руку. – Это своего рода защита, – он поцеловал тыльную сторону ладони, глядя в глаза девушке. Она почувствовала, как щёки, против воли заалели. Жаклин попыталась вновь высвободить руку из пальцев Гарвея, но принц не позволил. Он нежно провёл губами по запястью, продолжая смотреть ей в глаза слегка затуманившимся взглядом.

– На самом деле мне нравится делать приятно… – прошептал он, щекоча дыханием кожу, легко касаясь губами внутренней стороны руки. Мягко, но неуклонно губы принца стали

прокладывать жаркую дорожку к сгибу локтя. Эти простые действия, близость мужчины, бросали её тело в дрожь.

Гарвей пересел на край кровати и мягко, но настойчиво потянул Жаклин к себе.

– Ты же видишь, я к тебе неравнодушен! – прошептал он, прижимая её к груди, зарываясь пальцами в волосы на затылке.

– Вы снова с кем-то поспорили? – Жаклин попыталась освободиться, но принц не выпустил её из рук.

– Да, с самим собой! – прошептал он, крепче прижимая девушку. – Смогу ли сделать тебя по-настоящему счастливой? Пока мои попытки не увенчались успехом: я натворил достаточно глупостей, а сейчас ещё придётся уехать…

Каким-то неизвестным, шестым чувством, Жаклин почуяла, что из-под маски развесёлого язвительного парня показался настоящий Гарвей. Ей стало неуютно от такого открытия: принц казался гораздо более ранимым, чем ей представлялось до этого.

Он вдруг стал покрывать её лицо и шею быстрыми поцелуями, продолжая крепко держать, не позволяя вырваться.

– Принц! Перестаньте!

Гарвей словно не слышал, ещё больше усиливая натиск, а потом вдруг накрыл её губы своими, пресекая самую возможность возражения. Кое-как высвободившись, Жаклин прошептала:

– Пожалуйста, не надо, принц!

– Да что ты заладила: «принц-принц»! Чего ты боишься? – вспылил Гарвей. – У меня такие же две руки и две ноги, как у всех, а в груди сердце, которое может любить и сжиматься от боли! Я живой человек, мужчина, а не какой-то бездушный символ. И, открою большой-пребольшой секрет: остальные в королевском дворце, в том числе и сам король, такие же люди, как остальные! Если нас ударить – будет больно и возникнет синяк, а если порезать, то пойдёт кровь – обычная красная, а никак не голубая или зелёная, как склонны считать некоторые недалёкие натуры. С Патриком ты не боялась идти на свидание! А он между тем…

Он резко оборвал сам себя, потёр лицо, словно стирая наваждение, встал и отошел к окну, где остался стоять, глядя на открывающийся вид университетской площади и фонтана.

– Как я устал, – тихо проговорил он, ни к кому не обращаясь. – Кого ни спроси, каждый видит во мне лишь титул в тени отца и деда. Один вечно твердит: «Ты должен вести себя достойно!», другой вторит ему: «Ты должен брать пример с Доминика!» Знали бы они, как их любимый сын и внук отрывается в закрытом борделе пару раз в месяц! Он однажды взял меня с собой – я сбежал оттуда в первые же минуты, а от воспоминаний об увиденном поташнивает до сих пор! Я тебя шокирую? – он повернулся к Жаклин, застывшей на кровати, смотрящей на него во все глаза.

«Да!» –

хотела она ответить, о не смогла вымолвить ни слова, не поспевая за настроениями Гарвея напоминавшими качели, которые какой-то сорванец хорошенько раскачал и убежал.

– Пойми ты, – он обернулся, окидывая её тоскливым взглядом, – всю жизнь я хотел найти человека, способного разглядеть меня самого за разными масками, которые требует носить этикет и общество. Мне показалось, ты можешь это: разберешься и… не оттолкнёшь! Я ошибся?

У Жаклин на мгновенье перехватило дыхание от жалости. Она покачала головой, а потом произнесла:

– Нет, вы не ошиблись. Я принимаю вас таким, какой вы есть, однако…Не верю вам!

– Что? – явно не ожидавший такого ответа, Гарвей забавно округлил глаза. – Думаешь, я ломаю комедию, чтобы тебя соблазнить?

Он покачал головой, на лицо вернулась знакомая кривая улыбочка. Парень глубоко вздохнул и пробормотал:

– Что ж, поделом! Когда залог в споре – поцелуй, можно ли потом ожидать серьёзного отношения к последующим? Мне теперь уж всё равно – можешь не верить, но и тот, на глазах у всех, тоже был всерьёз!

***

Жаклин уже собиралась ответить, но тут отворилась дверь и в палату прошёл доктор в сопровождении взволнованной Виолетты.

– Что здесь происходит? – с порога строго спросил Тормвел. – Почему посторонние в палате? Это вы грубо оттолкнули медсестру и проникли без разрешения? Немедленно покиньте палату!

Удивительно, как этот бесцеремонный человек умел приказывать – ослушаться даже не возникало мысли! Гарвей очень недовольно посмотрел на Виолетту, и направился к выходу.

– Это не он… – попыталась внести ясность медсестра. – Это другой, с зелеными волосами. Этот студент попросил разрешения…

Доктор развернулся и внимательно уставился на неё. Бедная Виолетта присела под его взглядом.

– Кажется, я достаточно доходчиво объяснил, что больной нужен покой? Никаких посещений! Раз вы не можете запомнить моих распоряжений, думаю, следующее ваше дежурство будет в подвале, где помещается моя лаборатория.

– Нет, пожалуйста! – пискнула испуганная медсестра. – Там у вас мертвец в холодильной комнате! Мне страшно, особенно ночью!

– Зато он не станет проситься на прогулку, и к нему не придут назойливые посетители, которым вы не в состоянии дать отпор! – отрезал доктор, а затем повернулся к Гарвею, с неподдельным интересом наблюдавшему за разыгравшейся сценой. – А вы не стойте столбом! Я попросил покинуть палату – что непонятного в моих словах? Или я должен вам поклониться и трижды шаркнуть ножкой, тогда до вас дойдёт смысл сказанного? И даже не сомневайтесь: непременно извещу декана вашего факультета…

– Нет необходимости, она здесь, перед вами! – ухмыльнулся Гарвей. – Если что, имейте ввиду, она мне очень дорога! – он подмигнул Жаклин, которая лишь моргнула от его нахальства. – Прошу, хорошенько подлатайте её!