Академия Высших: студенты
Шрифт:
– Нет, черноту. Плавающие области с частичным перекрытием. Очень простой алгоритм, я его придумал, когда учился программировать. И забавно – небо каждую ночь разное.
Сигма вздохнула.
– Мы все испортили, да?
– Ну, – она почувствовала, как Мурасаки пожал плечами. – Не все. Ты еще можешь сдать математику. И даже должна, если хочешь знать мое мнение.
– Я не пойду! Это нечестно!
– Не глупи!
Мурасаки приподнялся на локте, протянул руку через Сигму и нажал невидимую ей кнопку.
Звезды
Еще щелчок – и в комнате зажегся ночной свет. Мурасаки сел на кровати, у ног Сигмы и теперь смотрел прямо на нее. Сигма тоже пыталась смотреть ему в глаза, хотя взгляд постоянно норовил спуститься ниже – к шее, тонким костям ключицы и ниже, туда, где бьется сердце, и еще ниже.
– Это глупо: не ходить на экзамен, ты же понимаешь? Нет, ты не закрывай глаза, а посмотри на меня. Сигма, будь хорошей девочкой, пожалуйста, посмотри на мое лицо. Или хотя бы на шею! Нам надо поговорить! Прямо сейчас! А потом можешь смотреть, куда захочешь!
Сигма вздохнула и заставила себя поднять глаза выше. И выше. К прищуренным глазам Мурасаки.
– Какая у тебя была цель в этом месяце?
– Выучить математику и сдать экзамен, – буркнула Сигма. – Но зачем теперь…
– Как зачем? Разве ты не хочешь закончить Академию и стать деструктором? Месяц назад ты ничего обо мне не знала и готова была не спать ночами ради экзамена. А теперь хочешь все бросить? Это глупо. Тем более, что математику ты теперь совершенно точно сдашь! А то, что происходит между нами, не имеет отношения к твоей любимой математике.
– Вот именно, – взорвалась Сигма и тоже села, натягивая одеяло до подбородка. – И я должна была следить, чтобы между нами ничего не было!
– Ты следила изо всех сил!
– Я могла бы вчера сказать, чтобы ты остановился.
Мурасаки покачал головой.
– Не могла бы. Мы же знаем, что никто из нас не смог бы.
Сигма до крови прикусила губу, чтобы не расплакаться. И все равно она чувствовала, что слезы потекли по щекам.
– Мы ведь почти продержались, да?
Мурасаки кивнул.
– Если бы не эта безумная гроза, мы бы точно продержались. Или нет, – он пожал плечами и грустно улыбнулся. – Я не знаю, Сигма. Не эта гроза, так что-нибудь другое.
– Я могла бы споткнуться в любой другой момент, – согласилась Сигма.
– Ты могла бы даже не спотыкаться, а просто стоять и смотреть на меня. Как вчера перед тестом. Я с ума сходил, как мне хотелось тебя обнять. Думаешь, я такой железобетонный, да?
Сигма молчала. Мурасаки прав. Как всегда.
–
– Кошмариция меня расколет в два счета. Ты же понимаешь! – Мурасаки махнул рукой. – Она узнает обо мне все что угодно, стоит ей только захотеть. И этот вопрос она проверит в первую очередь. Но я что-нибудь придумаю.
– Что? – убито спросила Сигма. – Что ты придумаешь? Все уже случилось. Теперь или врать, или… – Сигма вздохнула. – Или я не знаю что.
– Что-то всегда есть. Не бывает так, чтобы не было выходов. И в конце концов, я самый умный студент в Академии. Придумаю, что нам делать!
– Хвастун ты, вот ты кто!
– Ну, это мы еще посмотрим, хвастун или на самом деле самый умный, – Мурасаки снова упал на постель и натянул одеяло на плечи и заложил руки за голову. – Я думаю, что все-таки объективно я самый умный. Других кандидатов на эту роль не вижу. Скажи, ты считаешь меня умным?
Сигма приподнялась на локте и посмотрела на Мурасаки.
– Самовлюбленным, – сказала Сигма. – Я считаю тебя самым самоуверенным и самым наглым студентом в Академии. И полным придурком, конечно.
– М-м-м, – протянул Мурасаки, – как я люблю твои комплименты. Они такие искренние! Идут от самого сердца! Скажи еще что-нибудь!
Сигма обняла Мурасаки и прижалась щекой к его плечу.
– От тебя пахнет полынью и пылью, и чем-то горьким. Никогда не слышала, чтобы от людей так пахло.
– Это дым, – сказал Мурасаки. – Мне тоже постоянно кажется, что от меня пахнет дымом. Но никто не чувствует. Только ты, – он заморгал, как будто прогонял слезы. – Ты правда слышишь этот запах?
– Да.
– А мне врач сказал, что у меня психологическая травма, и этот запах я сам себе продуцирую в мозгу. Что все дело в чувстве вины. Что так я не позволяю себе забыть о том, что со мной случилось. Как только я перестану чувствовать себя виноватым, запах исчезнет.
Сигма протянула руку и взъерошила и без того встрепанные волосы Мурасаки.
– В таком случае твое чувство вины транслируется на расстоянии. Через волосы, как через антенну. Я в первый же день его почувствовала. И на стене тебя по нему узнала. И, кстати, о стене. А где моя жилетка? Ты мне ее когда-нибудь вернешь?
Мурасаки поморщился.
– Сигма, ты правда хочешь, чтобы я сейчас встал и пошел искать тебе твою жилетку? Зачем она тебе в постели, когда здесь есть я?
– Ну, – согласилась Сигма, – ты, безусловно, намного лучше жилетки. Но сидеть на тебе нельзя. И понимаешь, какое дело… мое чувство вины тоже не дает мне покоя. И продуцирует в мозгу всякие ужасные мысли. Например, что мы с тобой как деструкторы, могли бы… э-э-э… уничтожить наши отношения. Не думаю, что это так уж сложно. Люди постоянно этим занимаются. И справляются.