Академия Высших: студенты

Трапная Марта

– Конечно, я хочу. Спасибо, – сказал Мурасаки не своим голосом.

И он увидел. Какой-то переход между корпусами, до Сигмы примерно десять шагов. Сигма растерянно поднимает голову, ветер отбрасывает пряди волос назад, за спину, Сигма качает головой, теряет равновесие, говорит «нет», делает шаг назад и исчезает. Вспышка желтого света и снова двор между корпусами выглядит как обычно.

Констанция убрала ладонь с его руки.

– Вот и все, Мурасаки. Ты видел ровно то же, что и я.

– Спасибо, – наконец сказал Мурасаки. Он попытался понять, где все случилось. Они все выглядят

одинаково, эти маленькие дворики с ровными дорожками между корпусами. Ими почти никто не пользуется, удобнее ходить из корпуса в корпус через крытые переходы. И Сигма обычно так и делала. Но у Сигмы была привычка время от времени отступать от своих привычек. На день менять прическу, переплетая белые и черные пряди в одну косу. Вместо традиционного утреннего кросса пойти на гимнастическую разминку. Выпить утром вместо кофе горячее молоко.

– Куда… Куда вел портал? – спросил Мурасаки, почти не ожидая услышать ответ.

– Мы не знаем, Мурасаки. Как не знали и в случае с Ипсилоном. Одно могу сказать точно – энергетическая картина была точно та же, что и у предыдущего туннеля. Когда ты вошел, я как раз смотрела на сравнительные характеристики этих наведенных пиратских порталов за последние пять лет.

Мурасаки вспомнил диаграмму. Там было… Кажется, десять столбцов? За пять лет? Два портала в год?

– Их было так много?

– Я не могу обсуждать этот вопрос со студентами, – сказала Констанция. – Без достаточно веских оснований. То, что Сигма была твоей подругой, основанием не является. Поверь, это все, что я знаю о сегодняшнем инциденте. Ни кто открывает порталы в Академию, ни с какой целью, ни что происходит с теми, кто туда попадает, я не знаю. Через час у нас начинается срочное собрание по поводу случившегося, и я бы хотела проанализировать еще некоторые параметры. Поэтому если у тебя нет вопросов, то давай закончим.

Нет вопросов? Да у него сотни вопросов! Хотя значение имеет только один.

– Скажите, Констанция Мауриция, как вы думаете, Сигма… – у него все-таки дрогнул голос, – жива?

Констанция мягко посмотрела на него.

– Я уже сказала, Мурасаки. Я не знаю. Считается, что если высший погибнет непосредственно в портале, то туннель получит достаточно энергии и биомассы для стабилизации. Как видишь, туннеля нет. Это значит, что существует крохотная вероятность, я подчеркиваю, только лишь вероятность, что Сигма не умерла в туннеле, а прошла по нему, куда бы он ни вел. Но с другой стороны, я видела вспышку аннигиляции. Так работает защита Академии. Так что скорее всего, туннель уничтожен. Вместе с Сигмой. Поэтому я считаю, что Сигмы нет в живых. И тебе тоже лучше привыкнуть к этой мысли сразу, понимаешь?

Мурасаки кивнул и поднялся. Что тут непонятного. Он тоже видел эту вспышку.

– Спасибо, Констанция Мауриция.

Когда он был почти у самых дверей, она вдруг окликнула его. Мурасаки обернулся.

– Можешь до конца недели не посещать занятия. Я отмечу пропуск по уважительной причине. Впрочем, смотри сам, как тебе будет легче. Но завтра я тебе настоятельно советую остаться дома.

Мурасаки моргнул и понял, что плачет.

Он ревел в туалете примерно час, просто стоял, уткнувшись лбом в зеркало

и пустив воду, чтобы время от времени промывать глаза, когда резь под веками становилась невыносимой. А потом, когда слезы закончились, Мурасаки спустился в гардероб. Но стоило увидеть ее зеленую парку рядом со своим пальто, как слезы снова вернулись. Откуда их столько?! Мурасаки оделся, то и дело вытирая щеки, снял с вешалки куртку Сигмы и замер. Ему казалось, что стоит ему пошевелиться, и он развалится на сотню мелких осколков. Или завоет от боли. Или и то, и другое сразу. Он понимал, что надо уходить – гардероб еще не был пустым, а значит, сюда кто-то обязательно рано или поздно зайдет. И подойдет к нему поговорить. Узнать, что с ним. И все это закончится плохо, очень плохо. Для спрашивающего. А может, и для обоих.

Мурасаки вздохнул и вышел на улицу. Какой бы ни была Констанция, ее предложение остаться на пару дней дома и никуда не выходить, имело смысл. Он почти не помнил, как дошел до студенческого городка, не понимал, ни сколько времени шел, ни какая погода вокруг. Но почти у самого коттеджа его схватила за руку Лал, и Мурасаки замер.

– Ты оглох, Мурасаки? – спросила девушка. – Зову тебя, зову, а ты как будто не слышишь!

Мурасаки смотрел сквозь нее и машинально вытирал свободной рукой слезы, скатывающиеся по щекам. Впрочем, это не сильно помогало, шея все равно была влажной.

– Ты плачешь? – нахмурилась Лал.

– А не заметно? – глухо спросил Мурасаки.

Лал отпустила его руку и отступила на шаг.

– Прости. Я не… что-то случилось? Тебе помочь?

Мурасаки вздохнул и попытался улыбнуться. Но губы не слушались его, только дрожали. Он покачал головой, в надежде, что Лал догадается и оставит его в покое. Они же всегда ловили каждое его слово, каждый жест! Это же так просто – если человек не слышал твоих криков, не смотрит на тебя, а просто стоит и плачет, может быть, он хочет остаться один? И чтобы его не трогали? Но Лал только участливо смотрела на него и как будто даже ждала ответы на свои вопросы.

– Дай мне пройти, – наконец, выдавил Мурасаки.

– Я провожу тебя, – встревоженно ответила Лал и пошла следом за ним. – Мне не нравится, как ты выглядишь. У тебя явно что-то случилось. А где Сигма? Вы поссорились, да? Это же ее куртка?

Мурасаки остановился на крыльце своего коттеджа. Приложил ладонь к замку. Щелкнула, открываясь, дверь.

– Лал, – выдавил Мурасаки. – Спасибо, что проводила. Иди домой. Уже поздно.

– Побыть с тобой? – участливо спросила девушка.

Мурасаки отрицательно покачал головой.

– Ты уверен, что тебе никто не нужен?

– Сигма, – ответил Мурасаки одними губами. – Мне нужна Сигма. Извини.

Лал вздернула подбородок.

– Так или и позови ее, раз она так тебе нужна, что ты света белого вокруг не видишь и никого не замечаешь!

Мурасаки толкнул дверь. Последнее, что ему сейчас нужно, – это женские истерики. Ему и своей хватает.

– Спокойной ночи, Лал.

У него хватило сил запереть коттедж, снять пальто и повесить его вместе с курткой Сигмы на вешалку. А потом он увидел на диване дурацкую пушистую белку и силы разом закончились.