Академия
Шрифт:
— Сколько всего, — хмыкнул он.
— Удивительно, надо было едва не умереть, чтобы у драконов пропало желание меня убить.
Он резко развернулся.
— Я виноват перед тобой, Элиф. Я должен был быть рядом, я должен был тебя защитить! Вадим возненавидел тебя столь яростно из-за меня.
— Да, он практически подтвердил это. И словом, и делом.
— Сможешь ли ты простить меня? — он снова подошел, и взял меня за руки. — Я подвел тебя, отвлекся, и позволил причинить тебе боль. Даже твоим спасением я обязан этому Беломорскому, — с презрением добавил он.
Столь несправедливое
— «Этот Беломорский», как ты выразился, не сделал тебе ничего плохого, чтобы ты так пренебрежительно отзывался о нем. А для меня он почти герой, потому что сквозь заливавшую лицо кровь я увидела именно его, как он отбросил Хрусталева с его дружками, и отнес меня на руках к целителям.
Матвей побледнел, и в упор посмотрел на меня, играя желваками.
— Я ничего не имел плохого в виду. Конечно, сударь Беломорский весьма своевременно вмешался, и я благодарен ему, но дело в другом. Он тебе никто, это я должен был быть рядом, но совершил оплошность.
Ревнует что ли? Забавно, ведь Матвей мне тоже никто, и будущего с наследником Ясногоровых быть у меня не может. Но я так любила его, мечтала о том, что могло бы быть, родись я знатной драконицей. Теперь оказалось, что я драконица, еще и из вполне приличного рода, но это ничего не меняет. Никто не узнает правды обо мне, и Матвей не сможет быть со мной официально, а на роль третьей лишней я больше не согласна.
— Матвей, тебе не за что просить прощения. Ты не можешь круглые сутки находиться рядом со мной, и не обязан защищать. Ты же наследник рода, а не стражник! Хрусталев напал на меня, потому что он — подонок, и ты не несешь ответственности за его поступки. Так что не кори себя, ты не виноват в его подлости и жестокости.
В его глазах отразилось удивление.
— Что происходит?
— О чем ты?
— Ты ведешь себя так, словно мы чужие. Твой тон, твои слова, даже в глазах нет той радости, которая согревала меня каждый раз, когда ты на меня смотрела. Ты так обижена? Или дело все-таки в Беломорском? — он яростно сжал кулаки. — То, что он тебя спас, так тебя впечатлило?
— Матвей, это что с тобой происходит? Я тебя не узнаю!
Чистейшая правда: я даже представить не могла, что у него может быть такое выражение лица. Он всегда был спокойным, немного меланхоличным, а сейчас — едва не пылал жаром. Черты лица заострились, тело напряглось. Он походил на дракона больше, чем когда-либо. Но я его помнила другим.
— Я чувствую, что теряю тебя, — признался Матвей. — Я теряю «нас». Та ночь, когда я впервые увидел тебя на берегу, до сих стоит у меня перед глазами. Я вспоминал ее постоянно на протяжении этих месяцев, и понимал, что никогда никого не полюблю так же сильно, как тебя. Но ты отдалилась от меня, и я не знаю, как эту пропасть преодолеть. Столько всего произошло, и еще Беломорский вмешался, так что я просто схожу с ума.
— Дело не в Ярогневе.
— Ты его уже по имени называешь? — язвительно спросил парень.
— У нас откровенный разговор, думаю, можно на время отбросить все эти вежливые присказки вроде «сударь» и тому подобное.
— Когда дело касается этого дракона, никакая дистанция
Я покачала головой, не в силах больше бороться с собой.
— Матвей, между нами всегда что-то стояло: мое происхождение, твой долг перед родом, но самое обидное — ложь, которой вы оплели меня еще до того, как я сюда попала. Я знаю, кем мне приходится Круторогов.
Его глаза комично расширились.
— Я столько ломала голову над тем, почему сама госпожа Тобольская позволила мне надеть на представление свою родовую диадему: неужели все это правда об изменении отношения драконов к людям? Но нет, вы с самого начала знали, кто я, и лишь поэтому, из-за дружбы с Крутороговым сделали все возможное для меня, пока остальные старались унизить. Но никто из вас не удосужился рассказать правду: вы смотрели в глаза, улыбались, врали, а я — наивно верила, слушая ваши сказочки. Однако какой итог всей этой игры? Я могу понять только Катерину и Аглаю, вашу верную помощницу, но Артемий и ты… Чего вы от меня хотели? Как он себе представлял жизнь бок о бок со мной во лжи? Ну а ты, чего ты добивался? И как долго эта ложь длилась бы, если бы не Хрусталев? Забавно, даже от этого подонка есть своя польза — теперь я хотя бы выбралась из обмана, в который вы меня столкнули.
— Слово чести, я не хотел тебе лгать, — теперь я увидела, что у нас начался искренний разговор. — Мне лишь было поручено присматривать за тобой. Для нас с сестрой господин Круторогов стал практически членом семьи, и когда мы узнали правду, обрадовались, что его дочь жива, но были огорчены, что он не может официально признать ее. Мы пообещали сделать все возможное и невозможное, чтобы тебя никто не обидел, и чтобы ты была счастлива, но… Я сделал все не так, подвел и его, и тебя.
Он подошел к балкону, прислонившись лбом к стеклу.
— Я не ожидал увидеть тебя на набережной в ту ночь. Когда ты назвала свое имя, я едва взял себя в руки, чтобы скрыть удивление, и не сказать чего-нибудь лишнего. С другой стороны, преждевременное знакомство уберегло тебя от неприятной истории с домом мод мадам Ламбер, который предоставил тебе то ужасное платье. Знала бы, в какую ярость пришел твой отец, и от козней попечителей, и от того, что сестра предоставила тебе свою диадему! Теперь я понимаю, что мы перестарались, но ты того стоишь Элиф, и я еще раз поступил бы также, если бы пришлось, — он снова развернулся ко мне. — Все это время меня мучала одна мысль. Знаешь, какая?
Не владея своим голосом, просто пожала плечами.
— Если бы ты носила его фамилию, мы с тобой давно были бы помолвлены. Дочь Круторогова — идеальная пара для сына Ясногоровых, да и наши родители дружили. Казалось, все обстоятельства сошлись, но…
— Но… — повторила я, на секунду представив, как могла сложиться наша жизнь, если бы не родственники моей матери.
— Я люблю тебя, — неожиданно тихо произнес он. — И мне стыдно признаться, что я совершенно запутался. Как бы я хотел отказаться от той помолвки, и провести жизнь с тобой!