Акция возмездия
Шрифт:
«Видимо, из-за грохота взрывов я не услышал, как они подъехали, – сообразил Юрий. – Это ж надо, двое мудаков вздумали порыбачить на том же пруду, который я выбрал для испытаний». Террорист захлопнул ноутбук и решительным шагом направился к своей машине. Но как только он сделал первый шаг, оба рыбака как по команде нырнули в свою «Ниву».
– Эй! Оставайтесь на месте! – громко закричал Раптор.
Но водитель уже разворачивал «Ниву» в противоположном направлении. Сычев изо всех сил рванулся вперед, уже понимая, что не успевает задержать рыбаков. «Дьявол! Они же все видели! И работу орудия, и мою машину!» – билась в голове у террориста ужасная мысль. Он подбежал к «Газели», когда
Поняв, что он не успевает перехватить машину, Юрий упал на одно колено, заняв положение для стрельбы. От быстрого бега террорист тяжело дышал. Но он не зря отводил столько времени общефизическим упражнениям и многокилометровым кроссам. Даже после сумасшедшей гонки Сычев сумел в нужный момент задержать дыхание. Он упер локоть в колено и навел ствол «ингрэма» на проезжающую по дороге «Ниву». Пистолет-пулемет привычно дернулся в руках, посылая в цель несущие смерть пули. После первой же очереди машина вильнула на дороге, и Раптор понял, что поразил цель. Однако он не прекратил стрельбу – случайных свидетелей террористу необходимо было уничтожить со стопроцентной вероятностью. Поэтому все новые и новые очереди дырявили кузов «Нивы», крошили автомобильные стекла и пронзали человеческие тела. Раптор закончил стрелять только после того, как машина рыбаков остановилась, съехав на обочину и завязнув всеми колесами в придорожном снегу. Облегченно выдохнув, Юрий поднялся с колен и уже шагом направился к «Ниве».
Заглянув в расстрелянную машину, он убедился, что цель достигнута. Водителю «Нивы» тяжелая крупнокалиберная пуля «ингрэма» снесла пол-лица. У второго рыбака пуля вырвала из шеи целый кусок. Две страшные раны в груди только подтверждали летальный исход. «Надеюсь, они были единственными, кто заехал сюда», – подумал Раптор, вновь оглядываясь по сторонам. Вокруг был только снег да теряющаяся вдали проселочная дорога. Внимательно осмотрев местность, Юрий вернулся к своему автофургону.
Несмотря на отсутствующее лобовое стекло, в кабине стоял едкий запах пороховой гари. Сычев открыл задние двери фургона, чтобы проветрить салон, а сам занялся установкой лобового стекла на прежнее место. Около получаса у него ушло на то, чтобы вставить стекло и восстановить резиновый уплотнитель. Террористу опять приходилось спешить. Теперь он опасался, что на пруд вздумают приехать другие рыбаки – по пути они наткнутся на расстрелянную «Ниву». Но на этот раз его опасения оказались напрасными. Новые рыбаки на пруду так и не появились. Поэтому, закончив возиться со стеклом, Раптор, никем не замеченный, уехал со своего испытательного полигона.
Максим Рюмин, как всегда, зажмурился от яркого света, когда Сычев распахнул дверь кладовки, куда, уезжая, запирал своего пленника. В кладовке не было окон, поэтому программисту приходилось ожидать возвращения Раптора в полной темноте. В первый раз, когда Юрий запер Максима в кладовке, он извинился
Привыкая к дневному свету, ворвавшемуся в кладовку, Максим медленно открыл глаза. Первым, что он увидел, была довольная улыбка на лице террориста.
– Эта штука работает, – восторженно сказал Раптор. – Ты даже не представляешь, КАК она работает! – добавил он, выделив интонацией слово «как». – Я многое повидал в жизни, но такое видел в первый раз! Таким образом, наша безобидная «Газель» превратилась в грозного единорога.
Увидев, что хакер все еще сидит с заклеенным ртом, Юрий нагнулся к нему и отлепил полоску скотча, заклеивавшую его губы. Но и с освобожденным ртом Максим выглядел подавленным.
– Что же ты не радуешься вместе со мной? – спросил у него Сычев. – Ведь я расхваливаю твое детище!
– Вот уж не думал, Аркадий, что мне придется создавать машину убийства, – ответил программист.
– А ты знаешь, что в результате автомобильных аварий за год гибнет больше людей, чем во всех вместе взятых войнах? – прищурился Раптор. – Но стоит ли винить за это создателей автомобилей? Поверь мне, тебе тоже не стоит винить себя.
Максим кивнул, но согласия в его глазах не появилось.
– Когда вы меня отпустите? – прямо спросил он у террориста.
– Ты уже хочешь меня покинуть? – переспросил Сычев. – Ну что ж, прощай.
С этими словами он вытащил из кармана пистолет и выстрелил хакеру в лоб. За миг до смерти в глазах Максима мелькнул страх, но удивления в них не было. Рюмин предполагал для себя подобный конец.
– Извини, но тебе вряд ли удастся согреть Женечку в ее постельке, разве что я это сделаю за тебя, – заметил Юрий, глядя на запрокинутую голову застреленного им человека.
Раптор обошел стул, на котором сидел Максим, и отстегнул сковывающие его руки наручники. Тело Рюмина соскользнуло со стула и упало к ногам убийцы. «Конечно, можно тебя оставить и здесь, но лучше закопать в снегу на участке, – подумал Сычев, продолжая смотреть на труп возле своих ног. – Здесь, в тепле, ты быстро начнешь разлагаться и вонять, как Машка в своей квартире. Но в Машкиной квартире мне нужно было переночевать всего два раза, а здесь придется жить еще целую неделю. Я, конечно, не гурман и не эстет, но все-таки предпочитаю другие запахи».
58
Никаких конкретных оперативно-розыскных мероприятий на субботу запланировано не было, тем не менее полковник и члены его оперативной группы явились на службу, как в обычный рабочий день. Когда группа работала по делу особой важности, оперативники не делили дни на рабочие и выходные. Переработанные дни накапливались, иногда они прибавлялись к отпуску, но чаще всего просто терялись.
За годы службы в органах безопасности Павел уже привык к такому режиму и другой свою жизнь просто не представлял. Поневоле вынуждены были привыкнуть к этому и домашние Чернышова. Ветров настолько увлекался каждым оперативно-розыскным делом, что вообще готов был работать целыми сутками без сна и отдыха. Артем еще не успел обзавестись семьей, поэтому выражать свое недовольство по поводу его постоянных задержек на службе было просто некому. Тяжелее всего приходилось Олегу Муромцеву, молодая жена которого хоть и относилась к работе мужа с пониманием, но все же требовала внимания и к себе.