Акция возмездия
Шрифт:
Итак, утром в субботу вся опергруппа опять собралась в кабинете у полковника. Не спрашивая разрешения у начальника, Артем сразу же занялся кофеваркой. Павел вытащил пачку сигарет, но курить не стал, чтобы не подавать дурного примера своим сотрудникам. Пока Ветров возился с кофеваркой, Чернышов достал из своего сейфа оперативно-розыскное дело и передал его Олегу Муромцеву. Полковник хотел, чтобы кто-то из его сотрудников взглянул на собранные в деле материалы свежим глазом. Когда работа по делу буксовала, Чернышов не раз прибегал к подобной тактике. Порой это бывало очень полезно, так как новый человек по-своему воспринимал имеющуюся
– Павел Андреевич, когда аналитики обещали закончить составление психологического портрета Раптора? – спросил Артем, разливая вскипевшую воду в чашки со всыпанным в них растворимым кофе.
– В понедельник, – ответил Чернышов.
– Ну конечно, выходные для них – дело святое. Им наплевать, что наша группа вкалывает дни и ночи напролет, они в это время отдыхают, – обиженно сказал Артем. – Получается, что эти два дня вылетают псу под хвост?
– Не думаю, что психологический портрет Раптора добавит что-то существенное к нашим представлениям об этом террористе, – заметил полковник. – Равнодушие к человеческим жизням, полное отсутствие сострадания, патологическая жестокость, чувство превосходства и исключительности собственной личности – вот те качества, которые сделали Раптора тем, кем он стал.
– Ко всему этому я бы еще добавил его… – Муромцев оторвался от материалов изучаемого дела и задумался, подбирая нужное слово, – …самолюбование. Да, Раптор так проводит свои акции, чтобы иметь возможность потом наслаждаться своей находчивостью и изобретательностью. Вы правильно сказали, Павел Андреевич: ему очень важно почувствовать собственное превосходство над своими жертвами и над силами безопасности.
– Почувствовать собственное превосходство? – переспросил Чернышов. – Пожалуй. И какую, на твой взгляд, цель выбрал он в Москве?
– Вы думаете, что именно он собирается взорвать? – уточнил у начальника Артем.
– Раптор собирается осуществить крупномасштабный террористический акт, который посеет ужас в сердцах людей и вызовет волну недовольства президентом и правительством, не способными защитить граждан своей страны, – начал рассуждать Муромцев. – Что же это может быть? Взрыв в каком-нибудь универмаге, как тот, что произошел в торговом центре на Манежной площади, отпадает. Даже при большом числе жертв его скорее всего отнесут к разборкам между коммерсантами и их бандитской «крышей». Взрыв в метро? Тоже вряд ли. Авария в метро не вызовет того резонанса, на который рассчитывает Раптор. По той же причине, наверное, следует исключить диверсии на любом виде транспорта. Даже такие чудовищные преступления, как взрыв пассажирского самолета или крушение пассажирского поезда, в наше время давно перестали быть редкостью. Что же остается? – Олег прервал свои рассуждения и вопросительно посмотрел на Чернышова с Ветровым.
– Действительно, что? – присоединился к его вопросу полковник. – К тому же диверсия в Москве – это все-таки частный случай. А Раптор стремится запугать всю страну! Но не способен же он одновременно провести диверсии сразу в нескольких городах?
Павел задумался, но сказать что-либо в дополнение к своим словам не успел, так как на его столе внезапно зазвонил телефон оперативной связи.
– Кто это еще? – удивленно спросил Ветров.
В субботний день в управление приходили только занятые по службе оперативники. И Артем никак не ожидал, что кому-то из них может понадобиться Чернышов. Позвонившим оказался
– Товарищ полковник, – обратился он к Павлу, – вы направляли ориентировки в УВД столицы и Московской области с просьбой сообщать нам обо всех случаях применения автоматического огнестрельного оружия иностранного производства, – напомнил Чернышову дежурный. – Так вот, только что звонили из отдела внутренних дел города Жуковский. У них в районе двойное убийство с применением иностранного пистолета-пулемета, использующего нестандартные патроны.
– Кто погибшие и при каких обстоятельствах произошло убийство? – тут же насторожился Павел.
– Такие подробности из райотдела не сообщили, – объяснил дежурный. – Сказали только, что данным убийством занимается майор Лисицын. И если нам что-то потребуется уточнить, то можно узнать у него.
– Как с ним связаться? Хотя бы его телефон известен?
– Нет, – растерянно ответил дежурный. Ему и в голову не пришло при разговоре с сотрудником райотдела внутренних дел спросить у того телефон майора Лисицына. – Но телефон наверняка можно узнать в райотделе, – тут же нашелся оперативный дежурный.
Сразу после разговора с ним Чернышов перезвонил в соответствующее отделение внутренних дел города Жуковский. Дежурный по райотделу назвал ему служебный телефон Лисицына, но при этом сообщил, что тот сейчас на выезде и скорее всего не появится в отделе до вечера.
– Едем в Жуковский. Выяснять подробности совершенного убийства лучше на месте, да и нужного нам оперативника по телефону все равно не найти, – объявил полковник своим сотрудникам и снова снял телефонную трубку, чтобы заказать дежурную машину.
59
За ночь в Москве и области неожиданно потеплело. Еще утром все небо заволокли низкие тучи, из которых вскоре полил мелкий, но затяжной дождь. Голос диктора, доносящийся из приемника оперативной машины, сообщил, что дождь в середине марта идет в Москве не впервые – аналогичные явления в этот день не раз отмечались и в предыдущие годы. К неожиданным изменениям погоды москвичи уже давно привыкли. Вот и сейчас члены опергруппы полковника Чернышова отнеслись к словам диктора равнодушно. Водитель служебной «Волги» вообще не слушал радио, так как внимательно следил за дорогой. И только включенные «дворники», подтверждая слова диктора, размазывали по лобовому стеклу капли весеннего дождя.
На этот раз полковнику и его оперативникам повезло. Буквально через несколько минут после того, как они прибыли в райотдел Жуковского, майор Лисицын вернулся с очередного выезда. Держа в руках намокшую под дождем плащ-накидку, он вошел в дежурку, где и столкнулся с поджидавшими его оперативниками ФСБ. Лисицын оказался старшим оперуполномоченным уголовного розыска, включенным в субботу, 18 марта, в состав дежурной оперативно-следственной бригады. Узнав, что к нему явились полковник Управления по борьбе с терроризмом и двое его подчиненных, Лисицын молча кивнул и лишь усмехнулся с некоторой долей презрения. Такое отношение Чернышову было вполне понятно. Многие оперативники внутренних дел считают сотрудников спецслужб «белой костью» – то есть операми, находящимися на особом положении, которые сами выбирают, чем им следует заниматься, а всю черновую работу перепоручают своим коллегам из МВД.