Аксель, Кри и Белая Маска

Саксон Леонид

— Мерзавцы! А Жан Массар?

— К Массару мы не имеем никакого отношения. Скажем так — не успели…Его украл обыкновенный маньяк-человечек, карауливший совершенно наудачу. Кстати, за неимением времени эта бестолочь плохо оглушила свою жертву, сак зашевелился, где не надо, и того типа арестовали. Тем же вечером у юного Массара был шанс доесть говядину по-бургундски, если счастливая маменька ему хоть что-нибудь оставила. Но давай наконец закончим с истинным героем наших поисков!

— Да! — согласился Аксель со вздохом облегчения.

— Исабель де ла Крус не могла примириться с тем, что сестра увела у неё из-под носа иностранного кавалера. Хотя ухажёров у ней хватало, а на Диниша она бы, скорее всего, и не взглянула, кабы не дух соперничества. Но теперь она

вбила себе в голову, что любит его больше жизни…Она пристально следила за судьбой Инес, тратя на это немалую часть своего наследства. И вот супруги Фахун остались без детей — в июле две тысячи третьего года Октавио исчез. Инес умерла через два дня после этого от сердечного приступа, но перед смертью так прокляла своего мужа, что и мой господин, по его собственному признанию, не сумел бы лучше…(Аксель в немом ужасе глядел на колеблющуюся фигуру за столом). Да он, как видишь, и сам себе не простил…Но, конечно, мы соблюли магические формальности, Диниш проклят и нами тоже, и, в частности, по нашим законам уже нельзя звать его сына отцовской фамилией. С момента проклятия он — де ла Крус, и только де ла Крус! Учти это, если вырвешься из моих лап и всё же освободишь его…

— Учту… — глядя на Кья с тихим изумлением, кивнул Аксель. — С удовольствием! Обещаю. Можешь быть спокоен! А ты…ты думаешь…я ещё мог бы…

— Нет, конечно! Но я не могу нарушать все законы сразу, и обязан предупредить.

— Странные вы, духи…

— А ты на себя посмотри. Подержать тебе зеркало?

— Не надо. Кончай расссказ! Только дай мне ещё попить, а то уже голова кругом идёт…Спасибо.

— Итак! — в энный раз провозгласил его собеседник, убрав стакан. — Схоронив Инес, Диниш тут же бросает Мериду, перебирается на Сан Антонио и на последние деньги покойницы покупает этот домик. Фасад он облицевал заново, сделавшись ужасно суеверным и пытаясь изгнать зло из своей судьбы. Жёлто-синяя плитка изрядно раздражала меня вчера и сегодня. А ещё больше — Хоакина и прочую мою свиту. Ну да что поделаешь…Надо.

Не успел Диниш приехать на остров, как получил письмо от Исабель: она просила разрешения приехать и заботиться о нём. Португалец, конечно, не стал отказываться… Оба торопились начать новую жизнь, вычеркнув из памяти старую, и не стали обременять себя сроком траура, приглашением родни и прочим. Это было Динишу тем легче, что на острове никто ничего не знал о его прошлом. И Исабель неусыпно следила за тем, чтоб это неведение продолжалось. Следит и сейчас!

— Но почему? Она-то ведь ни в чём не виновата…

— Шутишь? Чтоб кто-нибудь узнал, что она бегает по свету за мужем своей сестры и, так сказать, доедает чужую похлёбку? Причём не успевшую остыть? Да ей легче в море утопиться! Она ещё в письмах к Динишу о своём приезде заклинала никому не открывать её имени, а то, мол, люди будут злословить, что срок траура не выдержан. Впрочем, могла не беспокоиться — у него не было ни малейшей охоты ворошить прошлое и объяснять любопытным, куда подевалась его семья. Жоан и Пепа тоже хорошо знают: стоит им проболтаться, что она — урождённая де ла Крус, как они тут же вылетят из пансиона назад к родне. Она представилась всем под местной — и даже старинной — фамилией Мирамар, затем стала Фахун, и под конец — снова Мирамар…

Вот так Исабель праздновала победу над сестрой, пусть покойной. Октавио она никогда в глаза не видела и была бы искренне огорчена, если б он нашёлся: ведь он напоминал бы Динишу о сопернице. К тому же Исабель всегда хотела иметь своих детей, но вместо этого Мадонна послала сына — да ещё такого красавца и умницу! — ненавистной Инес. Если я правильно понимаю человечков, счастья с новым мужем Исабель де ла Крус так и не нашла. Он был уже совсем не тот, что в дни её юности! К тому же изрядно отупел от горя, да и как фермер никуда не годился. Пил местное вино и слушал фаду… И смерть свою встретил бы в таком же одиночестве и горе, как Инес, если б не Исабель. Но самое интересное в истории Диниша — вовсе не проклятие, тяготеющее над его жилищем! — задумчиво добавил Кья. — Он и должен был принести

сюда груз своей судьбы, хоть умер ненасильственной смертью… (В мозгу Акселя тут же всплыли слова Смертёнка, сказанные им о родителях Октавио или кого-то, ему подобного: «Хотя бы один из них должен ждать в доме возвращения проклятого. Или умереть в этом доме, при условии, что до самой смерти не переставали ждать, либо оплакивать его…») Нет, самое удивительное и непостижимое даже для опытного мага состоит в другом…Откуда пошла недобрая слава о комнате, где мы сейчас стоим? И как все островные человечки узнали, что жильё бродяги-португальца лучше обходить стороной? Ведь им не было известно НИЧЕГО о его прежней жизни! Уж кто-кто, а я знаю точно…Здесь скрыто нечто такое, что заставляет думать о магии воздуха…и о том, что мы ещё многого не знаем о подобных местах, несмотря на весь наш опыт.

Сделав паузу и вздохнув, он продолжал:

— Похоронив его через считанные месяцы после брака, Исабель заколотила этот дом, а вместе с ним — во второй раз — своё прошлое. Ей повезло: проживи Диниш чуть-чуть дольше, у неё просто не хватило бы денег на пансион «Мирамар».

— Гадость какая! — ошеломлённо сказал Аксель, крутя головой. — А я-то считал её такой доброй…

— Она и есть добрая, — безмятежно возразил рак. — Только смотря к кому — как все вы…В тех случаях, когда её мозг не поражён завистью, она способна на большую заботливость и преданность. Лучший пример — те же Жоан и Пепа, которым она стала второй матерью. Да и ты сам, Акселито…Попробуй-ка найти такую гостеприимную хозяйку! Она и сейчас изо всех сил хлопочет на кухне, стараясь сделать ужин повкусней и не зная, что ты никогда его не отведаешь…

Ехидное скрипение Кья вернуло Акселя к ужасной действительности, о которой он на несколько минут забыл. Он огляделся. Пауки, по-прежнему перебирая лапами, изнывали от нетерпения, и не было кругом ни помощи, ни защиты. Кроме его собственных внутренних сил…

— Ну вот, Аксель Реннер, — снова заскрипел Кья, — я и рассказал тебе всё, что ты хотел знать. Даже намного больше! Традиция соблюдена. Ты храбро дрался с нами. Все нужные записи на эту тему будут сделаны, твои почётные прозвища — сохранены и приумножены. Докажи и ты, что я не зря обошёлся с тобой, как с духом и внуком духа. Скажи мне, внук славного Гуго, как я работал? И можешь ли ты обвинить меня в чём-то большем, чем… в отсутствии страха перед этим местом? Хочешь посоветовать нам и мне что-либо перед смертью? Научили ли мы и я тебя чему-либо ценному? — И, к самому сильному изумлению Акселя с начала этой страшной беседы, рак согнул нижние лапы, медленно опустился на колени, уронил усы и замер в самой униженной позе, какую только можно было придумать. Позе, которую его «восьмилапки» и не подумали скопировать!

— А перед дедушкой вы тоже становились на колени? — медленно спросил Аксель.

— Нет. Я не звёздный дух, но знаю. Он ведь не стал драться, а значит, нельзя было и воздать ему воинские почести.

— Ну, значит, и у нас есть свои традиции. Он не стал драться, а я ничего не буду говорить! Или нет, скажу одну вещь…

— Какую же? — с искренним интересом спросил рак.

— Когда мудрость бесполезна, она оскорбительна!

— Запись на эту тему будет сделана, — дёрнув длинным усом, ответил рак — и тут же под потолком, словно в Подземном Мире, лопнула голубая молния. Пауки шарахнулись: видно, нечасто видели такие вещи на службе у Кья.

— А теперь, — сказал Кья, поднявшись и грозно нависая над мальчиком, — пора и тебе ответить на пару моих вопросов. Я хочу знать, кто вывел тебя из Подземного Мира, что вы делали на Четвёртом Ярусе, и кто дал тебе детектор духов высшей категории, какого и у моего господина нет? — В лапе его блеснула золотая авторучка.

— Дай слово духа, что отпустишь Кри вместе с остальными — тогда скажу!

— Не торгуйся, человечек! Слово духа — великая и страшная клятва, и он бережёт её для случаев поважней твоего. И не забывай, с кем говоришь! Если у тебя два почётных прозвища, то у меня их двести! Отвечай, пока я ещё в силах сдержать моих помощников. Первое…