Акула пера в СССР
Шрифт:
– Что, турист? Из города? – спросил один из них, завидев мой бивак.
– И вам здравствуйте! Турист, ага, – откликнулся я. – Сбежал от суеты на лоно природы.
– Ну-ну! Хорошее дело! Ты не боись за вещи, если что. У нас не воруют. Вот стал бы на той стороне – там первомайские, ворье первостатейное, клейма ставить негде. А наши – переделковские да моховские – люди с понятием.
– Рад слышать!
Рыбаки прошлепали дальше, а я нагрел себе банку гречки с мясом, сыпанул в чашку щепотку заварки и залил ее кипятком из чайника. Хорошо!
Вылезая
В общем, отдохнул. А к обеду, когда у курганов стало безлюдно, повесил на плечо металлоискатель и вышел на охоту за сокровищами. Прибор весил прилично, ремень натирал спину, я нарезал спирали вокруг знакомой россыпи валунов. Старожилы Моховской археологической экспедиции уверяли: именно под ними Богомольников нашел горшки с серебром. То ли два, то ли три, тут мнения разнились, как и их вес. Одни говорили про целый пуд гривен, слитков и монет, другие – про греческую амфору, набитую денариями, третьи – про обычные глиняные горшки, литра на три объемом. Я был склонен верить последним – студенческие байки, как и рыбацкие, стоило делить примерно на два.
Вешки я наделал из деревянных колышков с привязанными к ним кусочками бинта – втыкал в землю, когда тональность писка изменялась максимально, и шел дальше. Не выдержал и раскопал одну точку, чтобы убедиться, что изделие Езерского функционирует. Буквально на глубине десяти сантиметров – ржавая железная хреновина, похожая то ли на скобу, то ли на застежку для одежды. В общем, работает! Я частым гребнем прочесал территорию, прилегающую к валунам, – эдакий неправильный круг диаметром метров тридцать, и вешки у меня закончились, а всего их было двадцать штук.
Кажется, на сегодня работы мне должно было хватить. А потому металлоисктатель я принялся раскручивать. Придурь? Лучше перебдеть, чем недобдеть. Объясняй потом дядям в погонах, чем я тут занимаюсь… А так, в разобранном виде, спрятанный в чехол для удочек он выглядел вполне себе безобидно.
Вооружившись тонким стальным щупом, саперной лопаткой и еще одной лопаткой – детской, для песочницы (нашел побрутальнее, тоже металлическую), и еще кое-какой мелочовкой, я принялся за работу, двигаясь от краев круга к центру – тоже по спирали. Дерн вырезал пластами, чтобы потом замаскировать место поисков, потихоньку разрывал лопаткой, тыкал щупом – мало ли!
За сорок минут я оказался счастливым обладателем трех консервных банок из-под немецкой тушенки, ржавого гвоздя, медной монеты неизвестной принадлежности, еще одной скобы-застежки и окислившегося ножичка без рукояти. Может быть, жутко древнего, а может, и нет.
Все находки аккуратно заворачивал в оберточную бумагу и складывал в укромном месте –
Я успел всерьез задолбаться. Пот заливал лицо, на ладонях уже начали появляться предвестники мозолей, и в перспективе замаячил отдых, но, сделав волевое усилие, я решил закончить еще одну вешку. Место было приметное: у вросшего в землю крупного валуна. На нем имелись характерные отметины в виде вкраплений красноватой породы, похожей на пятна крови. Взрезав лопаткой дерн, я отложил квадрат в сторону, щелчком пальца отправил в далекий полет клопа-вонючку, который облюбовал стебелек травы, и принялся орудовать щупом. Вдруг его конец наткнулся на что-то твердое, издав глухой, явно не металлический звук. Неужто оно? Сердце застучало в ритме хардбасса, я принялся рыть как сумасшедший, пока лопаточка не звякнула о нечто керамическое. Сантиметр за сантиметром я освобождал от гнета земли глиняный сосуд, и, ей-богу, руки мои колотились.
Золотая лихорадка как она есть! Ну, пусть – серебряная, но я реально весь трясся, когда та самая амфора – объемистый кувшин с двумя ручками – была очищена от слоя грунта, и я аккуратно подвел под нее полотно и, завернув со всех сторон, потащил из ямы. Тащить было тяжеловато – килограммов пять, не меньше!
Дурить не стал – утащил в палатку, вернулся, закопал яму, заложил дерном и только потом вернулся разбираться с находкой. Горлышко амфоры было запечатано, и я расковырял его ножом, наклонил кувшин. На ткань один за другим выскользнули византийские серебряные денарии! Ладно, ладно – силиквы, века эдак шестого-седьмого, если на глазок, то есть нечто гораздо более древнее, чем эпоха викингов! Вот это находка, черт бы ее побрал! Всё-таки амфора с серебром! Несколько килограммов монет, так их и растак!
Я выскочил из палатки и изобразил нечто, напоминающее победный танец папуасов. Мне тут же захотелось ухватить в руки лопатку и копать дальше! Там ведь совершенно точно должен был лежать еще один… Нет – два, конечно, два горшка с деньжищами! И, в конце концов, четверть от найденного – это так мало, поэтому нужно копать больше, еще больше! Никогда не думал, что окажусь таким алчным человеком… Я заставил себя напиться воды, слегка перекусить, отдышаться и только потом перепрятал амфору в укромное и приметное местечко: под корнями ивы, в сыпучем желтом песке, где не видно будет следов земляных работ.
А после этого – накинулся на вешки с удвоенной силой и был вознагражден: отличная серебряная фибула в виде розы тут же была завернута в бумагу и перекочевала в карман брюк: я решил подарить ее Таисии, перед этим очистив в нашатырном спирте. Стоит ли говорить, что я копал как одержимый, пока солнце не начало клониться к закату? Оставалось пять или семь вешек, когда щуп вновь наткнулся на что-то крупное и на сей раз – металлическое! Почему бы горшку не быть котлом, например? Я отбросил щуп в сторону и, позабыв всякую осторожность, принялся копать…