Акушерка Аушвица. Основано на реальных событиях
Шрифт:
– Свадьба?
Офицер поднял руку, останавливая солдат, и огляделся вокруг. Перепуганные гости остановились, опустили Эстер и Филиппа на пол и столпились вокруг них. Офицер презрительно расхохотался:
– Еврейская свадьба! Именно это мы и собираемся остановить, мадам. Мы не можем позволить, чтобы это отребье размножалось. Их и без того слишком много.
Офицер осмотрел Ану с головы до ног и сразу заметил отсутствие повязки на пальто из хорошей ткани.
– А вы что здесь делаете?
– Праздную любовь, – отважно ответила она.
На сей раз смех эсэсовца был более
– Вам что-то нужно, господин? – спросила Ана, стараясь быть вежливой, хотя слова застревали у нее в горле.
– Что-то нужно? Да, мадам, нам нужно снести это богомерзкое здание и уничтожить всех еврейских ублюдков, которые здесь собрались. Эй вы! Оставайтесь на месте!
Офицер заметил черный ход, через который пытались ускользнуть гости, подошел туда и схватил за руку подружку невесты. Сердце Аны сжалось. Когда четырнадцатилетняя Лия шла рядом с сестрой, она казалась очень взрослой – светлые волосы собраны в красивую прическу, черты лица подчеркнуты легким макияжем. Но сейчас она казалась всего лишь перепуганным ребенком. Автоматы были направлены прямо на людей. Если эсэсовцы начнут стрелять в этом небольшом зале, гостям Рут и Мордехая негде будет спрятаться.
– Пожалуйста, – снова обратилась Ана к офицеру. – Отпустите их. Здесь только старики и дети…
– Еврейские дети!
– Все дети одинаковы.
Лицо офицера исказила ярость.
– Не все! – рявкнул он. – Евреи – это чума нашего мира, и наш долг истребить их!
Ане стало трудно дышать. Она видела, как евреев заставляли засыпать лужи песком, видела, как им приходилось закрывать свои лавки и прятаться по домам. Но до этого момента она не сознавала всей силы направленной на них ненависти. Это было уже не притворство, а зло в чистом виде. Ана с трудом вдохнула, в глазах у нее помутилось. Она почувствовала, как сильная рука Бартека поддерживает ее за талию.
– И мы благодарны вам за это, – спокойно сказал он. Его немецкий был не так хорош, но вполне понятен. – Но что вам было приказано сегодня?
Ане захотелось ударить мужа. Зачем он их провоцирует? Но в этот момент она заметила, как солдаты в блестящих сапогах переминаются с ноги на ногу. Приказы! Бартек совершенно прав – эти нелюди способны воспринимать только такой язык.
– Нам приказано разрушить в Лодзи все синагоги.
– Но не убивать людей?
– Пока нет, – неохотно признал офицер.
Ана заметила в его голосе неуверенность и сильнее прижалась к Бартеку.
– Тогда, я полагаю, вы должны позволить им выйти на улицу и смотреть, как на их глазах рушится дом их веры…
– О да! – Эта идея пришлась офицеру по вкусу. – Унижение и демонстрация могущества рейха! Raus!
Его крик подхватили солдаты.
– Raus! Raus! Raus!
Лия первой
– Что я сказал? – стонал Бартек. – Это ужасно! Ужасно!
– Это было очень смело! Ты спас этим людям жизнь!
– На время, – мрачно ответил Бартек.
Гости неудавшейся свадьбы спешили к Петрковской – Адольф-Гитлер-штрассе. Ана знала, что муж прав. Город в руках захватчиков, и захватчики эти решили разделить людей. Какой-то сумасшедший решил, что невинный младенец, которому Ана восемнадцать лет назад помогла появиться на свет, менее ценен, чем другие, и вознамерился стереть и девушку, и всех ее близких с лица земли. Это уже не просто война, но конец цивилизации.
Ана с Бартеком спешили домой. Покой, сошедший в душу Аны на чудесной свадебной церемонии, сменился тяжелым предчувствием. Оставалось лишь молиться, чтобы у Эстер и Филиппа было хотя бы несколько счастливых дней вместе. В предстоящие дни и месяцы им понадобятся все их силы.
Глава третья. 8 февраля 1940 года
ЭСТЕР
– Филипп! Я дома!
Как Эстер нравились эти слова! Она никогда не думала, что простой вход в дом может быть таким чудесным. Хотя квартирка у них была маленькой, скудно обставленной и располагалась на самом верхнем этаже дома, она была их собственной – и Эстер она казалась настоящим дворцом.
– Ужин почти готов, – откликнулся Филипп.
Эстер хихикнула, сняла пальто и прошла в крохотную кухоньку. Филипп стоял у плиты, повязав на талию домашний фартук. Красивое лицо его раскраснелось от пара, поднимавшегося от кастрюли.
– Пахнет чудесно!
Филипп обнял жену, и Эстер поцеловала его.
– Это бигос – ну или что-то вроде того… Мама записала для меня рецепт, но в магазинах почти ничего нет. Нужно семь сортов мяса, но я нашел только два, да и то не уверен, что это можно назвать мясом в истинном смысле слова.
Эстер снова поцеловала его и стерла капельку подливы с его щеки.
– Все замечательно, Филипп. Спасибо тебе!
Он с благодарностью улыбнулся.
– Я несколько часов простоял в очереди, а когда был уже в магазине, меня кто-то оттолкнул.
– Ты не возразил?
– Когда на каждом углу стоят эсэсовцы?! Представляю, как они пришли бы мне на помощь.
Эстер поморщилась. Каждый день кого-то из друзей или родственников толкали, пинали или избивали нацисты. Казалось, им доставляет удовольствие мучить свои живые игрушки. Только вчера к ним прибежала подруга Эстер, Майя. Она была вся в слезах и молила о помощи. Нацисты заставили ее престарелого отца голыми руками таскать кирпичи на другую сторону улицы – а потом заставили перенести их обратно. Его пальцы были все в крови, спина согнулась. Все тело было в синяках – когда старик падал, его поднимали пинками.