Аквамарин
Шрифт:
Когда желудок переполнился до самого горла, а голова немного расслабилась из-за вина, прошло уже полтора часа молчания и Лив не выдержала:
— Да как тебе не стыдно, павлин, скотина, прекрати уже пялиться на меня! — возмущенно воскликнула Лив, а Макс лишь улыбнулся и, наклонившись, горячо и желанно посмотрел на ее губы:
— Нет, белоснежка, даже не надейся. Значит, захотелось поговорить?
Лив нахмурилась и горько ухмыльнулась.
— Ну… мы же ничего друг о друге не знаем.
Макс поднял бровь и отпил из бокала коньяк.
— Неправда. Мы знаем друг о друге все. Ты знаешь,
— Да, еще ты разбираешься в медицине и занимаешься профессиональным склеиванием женщин. — добавила Лив с сарказмом, и Макс рассмеялся.
— Вот видишь! Ты знаешь обо мне предостаточно, для того, чтобы…
— Закатай губу, кретин. — гневно проговорила Лив. — А что ты знаешь обо мне?
— Я знаю, что ты грубая, неуправляемая, упертая и сумасшедшая, что ты сначала делаешь, а потом думаешь, хотя, когда ты думаешь, твои действия приобретают более… изощренный характер. Я знаю, что ты почти всю жизнь прожила в женском пансионате, что ты привыкла к одиночеству и злишься из-за него на весь белый свет. Твоя злость управляет тобой, а свои желания и мечты ты глушишь в себе, боясь новой боли. Ты потеряла всех, с кем была близка, и теперь не впускаешь в свою жизнь никого, в страхе, что не выдержишь расставания. Это касается всех, за исключением Джонни. Ты позволила ему вступить в твою жизнь и привязалась к нему всем сердцем, теперь ты каждый раз боишься, что из-за тебя с ним может что-нибудь случиться. Ты доверяешь ему. — сказал Макс, сделав акцент на слове «доверяешь».
Лив в удивлении уставилась на него. Как же часто он говорил слова «страх», «боишься», «боишься», «боишься» … Неужели она и в правду такая трусиха? Неужели все ее чертовы недостатки так заметны? Она прищурилась и спросила:
— Почему ты думаешь, что я доверяю ему? То, что мы живем в одной квартире…
— Дело не в этом. — сказал Макс. — Он знает о тебе все. Он может шутить над тобой, и ты не обижаешься. Ты рассказываешь ему о своих чувствах и… ты зовешь его по имени.
Лив подняла брови.
— По имени? Ну и что. У него тоже много всяких прозвищ…
Макс покачал головой.
— Нет, это все ерунда. Ты зовешь его по имени, потому что ты позволила ему проникнуть в твою душу, а вот всем остальным, в том числе и мне, ты даешь прозвища. Потому что если назовешь по имени, то это станет тем нежелательным сближением для тебя.
Лив ошарашено смотрела на него, убитая информацией, о которой никогда не задумывалась.
— Но ты ведь тоже не называешь меня по имени! — воскликнула она. Макс кивнул.
— Конечно. Я играю по твоим правилам, белоснежка.
Лив прищурилась, глядя на него и думая, думая… Значит она действительно проста и предсказуема, закомплексована и заносчива, жестока
Лив вдруг ужасно разозлилась сама на себя, разозлилась до умопомрачения и ощутила такой прилив ненависти и раздражения к себе, что снова начала терять контроль.
Макс внимательно смотрел ей в глаза, и в его взгляде промелькнула тревога. Лив с трудом посмотрела на него, не в силах выносить больше свою ненависть к себе, и тихо проговорила:
— Ты ошибаешься. Я не сближаюсь с людьми вовсе не потому, что боюсь их потерять. А потому, что я НЕНАВИЖУ людей, и мне хочется порвать их в клочки, когда они приближаются ко мне или заговаривают со мной. Я люблю одиночество. — прошептала она, разрываясь от боли. Вскочив на ноги, она бросила нахмуренному Максу:
— Свидание окончено. — и быстрым шагом, почти убегая, бросилась к двери.
Но Макс ее нагнал и, схватив за руку, развернул к себе. Лив трясло от злости, но его глаза оказались так близко, они так сияли, заставляя ее просто прилипнуть к тому месту, на котором она стояла, а их огонь и отчаяние прожигали ей сердце. Он вдруг улыбнулся игривой и теплой улыбкой и проговорил:
— Перестань. Ты не любишь одиночество и ты не ненавидишь людей…
— Почему это? — еле сдерживая слезы, проговорила Лив.
— Потому что ты — нормальная девушка. Обычный человек. — спокойно сказал Макс и усмехнулся. — И это не слабость. Ты — не слабая, Лив. — сказал он строго и с такой силой, что Лив мигом остыла, растеряно глядя на него и чувствуя дрожь от звука своего имени, которое Макс произнес, ломая невидимую стену, искусственно созданную ею.
— Наоборот. — продолжил он. — Ты и сама прекрасно знаешь, что никто никогда не сравнится с тобой по внутренней силе, храбрости, выдержке и стойкости. Ты рискуешь жизнью ради близких тебе людей, ты отвечаешь на брошенный вызов даже прекрасно осознавая, что выступаешь в одиночку против целой армии, и ты игнорируешь болезнь ради достижения поставленных целей! — Макс улыбнулся. — И ты чертовски красивая, ты знала об этом? — он снова огненно прошелся взглядом по ее телу, и Лив волновалась все больше и больше, не имея сил пошевелиться или даже просто выдернуть руку из его сильной ладони. Она просто смотрела и смотрела в его горящие, бездонные, синие глаза, ощущая его превосходство, его брутальность, его внутреннюю энергию, исходящую от него.
— И что дальше? — вдруг очнулась она, произнося слова с глухо бьющимся сердцем в груди и ушах, чувствуя боязливую и взволнованную дрожь в коленках. — Ты, придурок, еще часа три будешь обсуждать мою противоречивую персону? А когда же, наконец, твой охотничий инстинкт будет удовлетворен? — с сарказмом проговорила она, заметив, как странно он улыбнулся… какое непонятное выражение возникло в его чуть прищурившихся глазах… как он снова посмотрел на ее губы, и его синие глаза стали вдруг почти черными… — Что, думаешь, проанализировал мои недостатки, сделал пару комплиментов и я должна умереть от люби к тебе? Так вот, черта с два, даже не думай, что со мной такая чушь прокатит, я…