Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1

Коллектив авторов

в свете цветных фонариков. Танцевали, кружились, сади­

лись на пол, пели, пили красневшее в длинных стаканах

вино, как-то нежно и бесшумно веселясь в полутемной

комнате» 27.

Вот строки, совершенно точно рисующие с внешней

стороны вечер. Одна из комнат действительно была убра­

на разноцветными фонариками, и маски нежно и бес­

шумно веселились в призрачном свете. Все были новые

и незнакомые, но молодые они были на самом деле, а

не

только в свете фонариков.

Было условлено говорить со всеми на «ты».

В нашей среде литературно-артистической богемы

была некоторая непринужденность, но все же все были

достаточно сдержанны и учтивы, такое обращение вошло

в привычку, поэтому так жутко было говорить «ты», не­

смотря на маску. В самом начале вечера, когда еще все

немного стеснялись и как-то не решались обращаться

друг к другу на «ты», а если делали это, то по обязанно­

сти, через силу, меня рассмешил короткий диалог Веры

Викторовны с К. А. Сюннербергом. Она — по виду настоя­

щая дама общества, он — господин в визитке, чрезвычайно

сдержанный и учтивый. Они разговаривали на «ты» без

улыбки, о чем-то не относящемся к вечеру, серьезном, и

получалось такое впечатление, что оба сошли с ума.

Всего легче «ты» говорилось Блоку. В полумраке сре­

ди других масок, в хороводе бумажных дам, Блок казал­

ся нереальным, как некий символ.

Однако и здесь за плечом строгого поэта был его ве­

селый двойник, реальный для меня — красной маски, те­

перь, как никогда в другое время. Казалось бы, что Бло­

ку не до шуток: как раз на вечере «бумажных дам»

лиловая маска H. Н. Волохова окончательно покорила

его. Он сказал об этом сам:

Из очей ее крылатых

Светит мгла.

Трехвенечная тиара

Вкруг чела.

Золотистый уголь в сердце

Mнe возжгла.

От загоревшегося чувства поэт стал трепетным и

серьезным, однако, повторяю, я совершенно ясно почув­

ствовала, что веселый двойник был тут же. Помню

момент в столовой: живописная группа наряженных жен-

428

щин в разноцветных костюмах и мужчин в черном. Поэ­

ты читали стихи, сидя за столом. Строгая на вид лило­

вая маска, рядом с ней поэт Блок. В глазах Волоховой

блестел иной огонь: тогда-то «на конце ботинки узкой»

дремала «тихая змея» 28. H. Н., по-видимому, прониклась

ролью таинственной бумажной дамы. Когда я увидела

эту торжественную группу, мне вдруг захотелось нару­

шить ее вдохновенную серьезность. Из всех присутствую­

щих я выбрала Блока и обратилась

со своим весельем

именно к нему, хотя повторяю — казалось бы, момент

был совершенно не подходящий. Я сделала это инстинк­

тивно, почувствовала за пафосом его влюбленности без­

заботную веселость юности.

Действительно, Александр Александрович сейчас же

отозвался на мой юмор. Выражение лица у него стало

задорным, он развеселился и с этого момента в продол­

жение всего вечера двоился: поэт трепетал и склонялся

перед лиловой дамой, а его двойник говорил вдохновен­

ный вздор с красной маской.

В болтовне и шалостях, самых забавных, также моим

партнером бывал Сергей Городецкий, у которого оказы­

вался совершенно неистощимый запас дурачеств. Мы,

его «другини», как он сам окрестил Иванову, Волохову,

Мунт, Л. Д. Блок и меня, очень радовались, когда его

высокая фигура появлялась среди нас.

На том же вечере в первый раз мы встретились с мо­

лодым писателем Сергеем Ауслендером.

Через некоторое время из столовой мы перешли опять

в комнату, освещенную фонариками. Там на диване си­

дела Любовь Дмитриевна и рядом с ней, кажется,

Г. И. Чулков. Ее фигура в легком розовом платье из ле­

пестков тонкой бумаги не казалась крупной в углу ди­

вана. Легким движением красивой руки она гладила край

оборки. Глаза были опущены. Мне показалось странным

выражение ее лица, оно не было детским или лукаво муд­

рым, как обычно, а какое-то непонятное для меня. Когда

вошли И. Н. Волохова и Блок, она выпрямилась и замер­

ла на некоторое мгновение. Волохова опустилась в крес­

ло недалеко от дивана. Любовь Дмитриевна встала, сня­

ла со своей шеи бусы и надела их на лиловую маску. Ни

в той, ни в другой не было женского отношения друг к

другу. Как раз Блок очень разграничивал женское и жен­

ственное, причем первое ненавидел.

429

Так после постановки «Балаганчика», с вечера бу­

мажных дам, мы вступили в волшебный круг игры, в

котором закружилась наша юность.

«СНЕЖНАЯ ДЕВА». «В УГЛУ ДИВАНА»

Но сердце Снежной Девы немо

И никогда не примет меч,

Чтобы ремень стального шлема

Рукою страстною рассечь. Блок

Центром этого круга была блоковская Снежная Дева,