Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1
Шрифт:
Кончился зимний сезон, мы уехали в последний раз
вместе с тем, чтобы после поездки разлететься в разные
стороны. Кончилась пленительная, фантастическая игра
юности. Блок всегда вспоминал ее с нежностью и
грустью. «Прошла наша юность, Валентина П е т р о в н а » , —
повторял он впоследствии все те же слова.
С сезоном 1908 года как будто бы действительно кон
чилась юность Блока, хотя на самом деле он был еще
очень молод:
Уж
Все миновалось, молодость прошла 55.
Вышли из круга игры, столкнулись с обыденным,
скукой, страшным.
Утешающая творческая игра возникает не часто меж
ду людьми. Такое счастье выпадает на долю немногих.
Поэзия Блока и его веселый двойник, а также сочетание
индивидуальностей создали эту игру. Высокая влюблен
ность... новые рыцари и дамы — ни клятв, ни страданий,
ни женских слез, ни обязанностей — фантастическая
чудесная пляска среди метелей. «Сны мятели светло-
змейной, Песни вьюги легковейной, Очи девы чародей
ной...»
Мы встретились с Блоком через год. Это не была уже
встреча веселых, нереальных масок: мы были людьми
в серьезном жизненном плане. Хотя юмористический тон
и появлялся порой, но баутта была снята навсегда.
ОПЯТЬ У БЛОКА
Так дуновенья бурь земных
И нас нечаянно касались.
Пушкин
Постом 1908 года я подписала контракт на зимний
сезон в театре Корша и попала в чужой мне мир.
Из близких вместе со мной служила только одна Н. И. Ко-
маровская, моя подруга по школе Художественного теат
ра. Мне очень недоставало петербургских друзей.
В Москве я продолжала жить впечатлениями преды
дущего сезона настолько, что не выдержала и в середи
не зимы поехала в Петербург на два дня. Приехав туда,
сейчас же отправилась к Блокам. Александр Александ
рович, снимая с меня шубу, заявил с полуулыбкой:
«Ну, Валентина Петровна, я стал с е р ь е з н ы м » , — на что
я ответила: «Сейчас увидим». Оказалось, что серьезное
настроение его быстро покинуло — через минуту мы шу
тили по-прежнему. Любовь Дмитриевна очень обрадова
лась мне, но показалась грустной. Блок рассказывал о том,
как он проводил эту зиму: читал доклады, много гово
рил с литераторами и поэтами — все о серьезном. Этот
вечер прошел как будто бы так же, как прежние вече
ра, но, уезжая, я почувствовала ясно, что время снеж
ных масок прошло безвозвратно.
В 1909 году я приехала опять в Петербург осенью и
пробыла больше месяца.
Блоков. Они вернулись из Италии. Александр Александ
рович написал цикл «Итальянских стихов»; читал их нам
с Любовью Дмитриевной наизусть и особенно хорошо
«Равенну». Блок сидел обычно на диване один, мы —
в больших креслах напротив.
Когда мы рассматривали фотографии и открытки,
привезенные Блоком из Италии, он, между прочим, ука
зал на одну из фресок, изображающую Благовещение,
и сказал: «Как раз это Благовещение в моих стихах» 56.
Действительно, ангел на той картине был демоничный
«темноликий ангел с дерзкой ветвью», в темно-красных
развевающихся одеждах. После чтения «Итальянских
стихов» являлось особое настроение, как будто мы пере
носились в иной мир. То были образы и картины «его»
Италии. В такие вечера я чувствовала себя отделенной
от внешнего мира как бы завесой и заключенной в про
странстве, где царят только чары поэта. Такие моменты
460
искупали все дневные неприятности — мелочи жизни от
ступали далеко. Большею частью подобное настроение
приходило, когда мы бывали втроем. Иногда, кроме
меня, заходил еще кто-нибудь, часто Анна Ивановна
Менделеева. Случалось, что Александр Александрович
бывал веселым. В ту пору он изощрялся в стиле Ната
Пинкертона. Например, приглашая нас с Любовью Дмит
риевной в кинематограф на Петербургскую сторону, го
ворил: «Пойдемте через Темзу в Сити», а однажды, ког
да мы втроем шли по мосту через «Темзу» и впереди
нас оказался пьяный оборванец, едва державшийся на
ногах, Блок повернул ко мне голову и спросил с необык
новенно значительной интонацией: «Вы не находите, что
от этого джентльмена сильно пахнет виски?» В кинема
тографе Александр Александрович продолжал с нами
разговаривать в том же духе, мы смеялись и почти со
вершенно не обращали внимания на экран. Возвратились
домой очень веселые. За чаем Блок предложил мне пере
писываться и тотчас же написал письмо, которое, к со
жалению, пропало. Помню из него только несколько стро
чек; начиналось оно следующими словами: «Дорогая моя!
Сегодня приходил зет! Я ответил ему ударом кулака по
столу...» Дальше шли намеки на какие-то таинственные
события и ни с того, ни с сего фраза: «NN падает
в непрестанные обмороки». Кончалось письмо так: «Се
годня вечером я приеду за тобой на своем автомобиле,