Александр Блок в воспоминаниях современников. Том 1

Коллектив авторов

однажды было такое впечатление: пришел большой поэт.

Может быть, я и самому себе, из той же «осторожности»,

не посмел тогда сказать этими именно словами, но ощу­

щение было это. Пришел кто-то необыкновенный; никто

из «начинающих» никогда еще не начинал такими сти­

хами. Их была тут целая пачка — и все это было

необыкновенно. Ведь тут были: «Предчувствую Тебя.

Года проходят мимо...»,

«Новых созвучий ищу на стра­

ницах...», «Я к людям не выйду навстречу...», «Гадай и

жди...»; был «Экклесиаст». Поражала прежде всего уве­

ренность поэта — та твердая рука, которой все это было

написано: это был уже мастер, а не ученик. Я думаю, во

впечатлении — после темы (тоже необыкновенной) преж­

де всего господствовала именно эта черта — полной зре­

лости таланта, полной уверенности в том, что он хочет

сказать и что говорит. Черта, так непохожая на обыч­

ную «юношескую» неопределенность и несобранность

«начинающих». Что из них выйдет — Фет, Майков, Над­

сон? Как будто есть ото всех понемногу — или пусть от

кого-нибудь одного, но тогда, пожалуй, еще хуже: «вый­

дет» ли что-нибудь? Здесь не было этого вопроса: облик

поэта стоял отчеканенный, ясный. И этот почерк — та­

кой уверенный, отчетливый и такой красивый! Я и

197

сейчас не знаю почерка красивее, чем у Александра

Блока.

Но подкупала, конечно, и тема. Точно воскресала поэ­

зия Владимира Соловьева — ее последние, лучистые оза­

рения. Это казалось прямо каким-то чудом: только два

года перед тем замолчала муза мыслителя-ясновидца, и

вот вдруг ее звуки переходят на новую л и р у , — кто-то

пришел как прямой и законный наследник отозванного

певца; он уже все знает и ведает, и ведет дальше

оборвавшуюся песнь, как заранее знакомое слово о том

же самом.

Я и теперь считаю «Стихи о Прекрасной Даме» са­

мым чудесным из чудес Блока и его дебют — самым уди­

вительным началом...

С той поры я почувствовал ту особую нить, которая

протянулась между мною и автором этих стихов, и он

стал для меня особым, « з н а ю щ и м » , — тем, с кем внут­

ренне не расстанешься. И теперь, перечитывая его пись­

ма ко мне, я нахожу в них и «с той стороны» ощуще­

ние той же нити...

Скоро он пришел к нам и в редакцию — высокий, стат­

ный юноша с вьющимися белокурыми волосами, с круп­

ными, твердыми чертами лица и с каким-то странным

налетом старообразности на все-таки красивом лице.

Было в нем что-то отдаленно байроническое, хотя он ни­

сколько

не рисовался. Скорее это было какое-то неясное

и невольное сходство. Светлые, выпуклые глаза смотре­

ли уверенно и мудро... Синий студенческий воротник

подчеркивал эту вневременную мудрость и странно огра­

ничивал ее преждевременные права. Блок держался как

« н а ч и н а ю щ и й » , — он был застенчив перед Мережковским,

иногда огорчался его небрежностью, пасовал перед таким

авторитетом. З. Н. Гиппиус была для него гораздо бли­

же, и юношеская робость таяла в ее сотовариществе, —

он скоро стал носить ей свои стихи и литературно бесе­

довать. Влияние Мережковских надолго сказалось на

Блоке: еще в самом конце девятисотых годов он вы­

ступал не раз в религиозно-философских кружках с до­

кладами на темы и в духе этого влияния; к счастью, его

поэзия осталась, кажется, совсем свободной от него.

На редакционных собраниях «Нового пути» Блок

появлялся довольно аккуратно, хотя отсутствие сверст­

н и к о в , — по крайней мере, первое в р е м я , — замыкало его

198

в некоторую изолированность. Но журнал был для него

«своим» — и не мог не быть ему близок 6.

В эти первые месяцы знакомства — в недели подгото­

вительных для начала журнала работ — я получил от

Блока первое письмо. Оно сразу и прямо сказало мне

то, о чем молчал (и должен был молчать) он при сви­

даниях. В этом письме ощутительно протянулась та

«нить», и желание «сказать» превозмогло мудрость хра­

нения:

Многоуважаемый Петр Петрович.

Спасибо Вам. Ваше письмо придало мне бодрости ду­

ха 7. Главное же, что мне особенно и несказанно доро­

г о , — это то, что я воочию вижу нового Ее служителя;

и не так уже жутко стоять у алтаря, в преддверии гря­

дущего откровения, когда впереди стоите Вы и Владимир

Соловьев. Я могу только сказать (или даже вскрикнуть)

чужими, великими, бесконечно дорогими мне словами:

Давно уж ждал друзей я этих песен...

О, как мой день сегодняшний чудесен! 8

Глубоко преданный Вам

Ал. Блок.

5 ноября 1902 г.

СПБ.

Петербургская сторона, Гренадерские казармы, кв. № 13.

Цитата из Фета, замыкающая письмо, указывает

поэтические корни Блока. Фет был для него действитель­