Александр Невский. Сборник
Шрифт:
Толпа, шедшая с Всеславом, тем временем приблизилась к великокняжескому двору.
— Ты правь нами! — раздались голоса, обращённые к Всеславу. — Не хотим Изяслава!
Ворота под сильным напором массы людей подались и раскрылись, в минуту весь княжеский двор заполнился бурлящей толпой. — Раздались крики, когда обнаружилось, что князя нигде нет.
— Бежал, заячий хвост!
— Бежал от нас, как от половцев!
— И пусть бежит, да не оглядывается!
Вдали показался небольшой отряд дружины Ярослава с воеводой Коснячкой, митрополитом Георгием
Пока отряд воеводы доехал, княжеские хоромы были уже разграблены.
Все, сняв шапки, низко поклонились митрополиту, державшему крест в руке, и начали прикладываться к кресту.
Затем вперёд выдвинулся Варяжко, посадник белгородский, и начал жаловаться митрополиту:
— Мы просили князя Изяслава дать нам коней и оружие или самому защищать нас от половцев, но он не хочет. А если не хочет или не умеет, так пусть и не княжит. Знать, он и сам так думал, потому что бежал, и теперь у нас нет князя... Благослови, святой владыка, Всеслава на великокняжеский стол, и пусть он княжит во славу Божию и народа.
Народ расступился, и к митрополиту подошёл весь бледный, грязный и растрёпанный Всеслав. Митрополит не колебался и, подняв крест, опустил его на голову нового народного избранника, не успевшего ещё прийти в себя от всего происшедшего.
— Во имя Отца и Сына и Святого Духа, аминь! — произнёс митрополит.
– Воссядь, сын мой, на великокняжеский стол Ярослава Мудрого, который предназначен тебе Богом, княжи и правь народом отечески и не давай на расхищение твоих городов и имущества нашим врагам.
Народ обнажил головы. Всеслав осенил себя крестным знамением и дважды поцеловал крест, а затем стал рядом с митрополитом, окружённый киевлянами, и обратился к народу:
— По воле народа и Божией милостью сегодня я занял киевский престол, оставленный Изяславом. Господь видит, что я занял его нс по собственной воле. Изяслав, целуя крест со своими братьями и клянясь, что они не сделают мне зла, не сдержали своего слова. За это Господь их наказал. Да поможет же Он мне служить Ему и вам с честью и пользой!
Толпа киевлян окружила Коснячку и благодарила его, что он не участвовал в борьбе Изяслава с народом и встал на сторону обиженных.
Всеслав, желая воспользоваться опытностью Коснячки, предложил ему остаться по-прежнему воеводою и руководить дружиной, но воевода отказался, сославшись на старость.
Всеслав не настаивал, и вскоре воевода уехал домой. Возвращаясь из Княжеского конца, он издали заметил, что у ворот его дома стоит вооружённый конный отряд, и забеспокоился. Он пришпорил коня и придержал его лишь тогда, когда разглядел, что отряд состоит из приближённой стражи тысяцкого из Берестова.
Когда воевода приблизился к воротам своего дома, к нему подъехал один из отряда Вышатича и спросил:
— Ваша милость позволит нам уехать?
— С Богом, — сказал воевода. — Спасибо вам за услугу... Поблагодарите от меня тысяцкого за внимание.
Ворота, задвинутые дубовым засовом, были открыты, и воевода въехал во двор.
Не успел он слезть с лошади и отдать поводья челядинцу,
— Что ты так долго? — спросила она.
— Раньше нельзя было, — не вдаваясь в подробности, ответил старик.
— Где же ты был целый день?.. Я так беспокоилась о тебе... Когда ты уехал на княжий двор, Вышатич искал тебя...
Воевода поцеловал дочь и сказал:
— Славный молодец этот Вышатич…
Люда, казалось, не обратила внимания на его слова.
II. СВАТЫ И ГАДАНЬЕ
Немного киевляне имели пользы от Всеслава. Хотя он и двинулся на половцев, но ничего не сделал им, потому что настала зима и половцы ушли сами. Воцарилось временное спокойствие, но это не удовлетворяло ни киевлян, ни Всеслава. Половцы, побеждённые стужей, а не оружием, могли вернуться весной. Но, что хуже всего, и Изяслав мог вернуться; ходили слухи, что он бежал в Польшу и оттуда собирается весной вернуться на Русь. Это очень беспокоило и киевлян, и их князя.
Вот гак, среди общей неуверенности, и настала зима.
Однажды в морозную звёздную ночь от дома тысяцкого в Берестове отъехало двое саней, в которых сидело по два человека.
Миновав Печерский монастырь, они свернули в густой лес и по узкой крутой тропинке спустились к Подолу, а там повернули на Боричев въезд; видно было, что путники пробираются на Гору.
Въехав через ворота в город, путники миновали княжий двор, Десятинную церковь и Бабий Торг, проехали через другие ворота и вскоре остановились у хором воеводы Коснячки.
В доме было спокойно и тихо. Старый воевода ходил по гриднице, как вдруг вошёл отрок и доложил:
— Гости к вашей милости из Берестова.
— Отопри ворота, — удивившись, сказал воевода.
Едва он взглянул на входивших гостей и на их праздничные наряды, как сразу догадался, кто они и зачем приехали. Это были сваты от Вышатича.
Впереди шёл старик с большою седою бородою, в собольей шубе, которую получил в дар от Ярослава Мудрого. Это был старый Варяжко, знакомый и друг воеводы, посадник белгородский, родственник Вышатича. За ним вошло ещё несколько человек.
Войдя в гридницу и остановившись посередине, сваты перекрестились на образа, каждый из них поклонился воеводе в пояс и все вместе сказали:
— Бьём челом вам, воевода!
Воевода тоже поклонился.
— Прошу вас, гости дорогие, присесть к столу и не побрезговать хлебом-солью.
Г ости присели к столу.
— Какая причина привела вас ко мне? — спросил хозяин, помолчав.
Посадник встал и, поклонившись в пояс, промолвил:
— Ваня Вышатич прислал нас просить руки твоей дочери Людомиры. Он бьёт вам челом, воевода, и просит удостоить его чести. Ваша милость изволит знать, что он парень степенный; князь и дружина любят и уважают его, у него много скота, хорошая пасека. Да и лицом Господь не обидел. Отдайте ему девицу. Пусть поженятся да и живут счастливо!