Александр Невский
Шрифт:
Постепенно княгиня и кормилец успокоили Федора, уложили в постель.
— Спи, Феденька. Тебе ж лечец еще велел лежать, а ты вот встал.
— А можно его схоронить? — спросил княжич, думая о своем.
— Схорони, дитятко, схорони, — согласилась княгиня. — Вон и Ратмир тебе пособит.
— А священник?
— Что священник? — не поняла Феодосья Игоревна.
— Священник придет отпевать?
— Кого?
— Ну сорочонка же! Всех отпевают, а он что, хуже всех?
— Но он же не крещеный, — воскликнула княгиня и удивленно на дядьку посмотрела:
— Ты спи, Федор Ярославич. Утро вечера мудренее. Встанешь, а там и решим, отпевать или нет.
— Хочу отпевать, — капризно надул губы княжич Федор.
— Твоя воля, Ярославич. Спи.
Ох уж эти княжьи дети: тяжко с ними, да и им с собой не легко. Думают, что все им позволено, все по их быть должно.
Ан нет. Напасти не в княжьей власти.
IX
ПРИУЧИТЬ К СЕБЕ ПОСПЕШИТЕЛЯ
Александр держал ястреба на правой руке, одетой в кожаную перчатку. В нее было вшито бронзовое кольцо, за которое крепился кожаный должик — ремешок, удерживавший за ногу ястреба. Княжич ходил по двору, приучая птицу и к себе и ко всем посторонним. Для этого пришлось ему подняться чуть свет, а уже к восходу солнца рука приустала у мальчика. Ратмирка вызывался сменить его, но княжич не соглашался.
— Отстань! Ястребу один хозяин нужен.
За соколятником конюшни начинались. Там два конюха выбрасывали деревянными вилами навоз. Увидев княжича, поклонились.
— Никак, Александр Ярославич, пришел на игренего [44] своего глянуть? А? — поинтересовался старший конюх.
— Ныне у нас эвон «игрений», — указал Ратмир на ястреба.
Конюхи воткнули вилы в кучу, подошли, стали разглядывать придирчиво птицу. Наконец один молвил:
44
Игрений — конская масть: рыжий конь с белой гривой и хвостом.
— Вроде ничего птаха. — И поднес ладонь к голове ястреба, намереваясь погладить перья. Но ястреб вдруг обернулся и сильно и зло ударил клювом по ладони. — Ай, — испуганно отдернул руку конюх.
Все засмеялись. А старший конюх осудил товарища:
— Летами ушел, а умом не дошел. Птица, чай, Дикая, а ты с лаской.
— Дразнишь птицу! Князь приручает, а ты разручаешь! — выговорил конюшему и Ратмир.
— Разве ж я ведал.
Княжич был доволен, что ястреб наказал холопа за назойливость. И пошли от конюшни в сторону псарни, откуда доносился лай и визг собак… Когда поравнялись, дверь распахнулась и на двор выскочил молодой псарь с деревянным корытцем. Увидев княжича, растерянно поклонился, так и не выпуская корыта. Это вышло неловко и смешно.
— Ты чего? — улыбнулся Александр.
— Собак кормлю, Александр Ярославич.
— А чего ж они разбрехались?
— От зависти. Каждой кажется, что у другой кусок жирнее.
Псарь
— А чем это ты их кормишь?
— А что вчера в застольной не приели, то псам в самый раз.
Наложив полное корыто, псарь разогнулся, вытер рукавом вспотевший лоб. Взглянул на ястреба с пониманием.
— Начнешь в поле притравливать, Ярославич, возьми меня с собакой. Собака добрый поспешитель в лове на перепелку. Подымет ее на крыло, а ты тут и пускай ястреба.
— А ястреба твоя псина не загрызет?
— Упаси бог. У меня есть такая, только и наторена — птицу подымать. А бывает, ястреб в траве затаится, так она и его мигом сыщет.
Княжич, пообещав взять его на лов, двинулся дальше.
За псарней в нескольких шагах была княжья кузница. Слышались удары по железу. Двери были распахнуты настежь. Внутри кузня оказалась такой прокопченной, что Александр с трудом рассмотрел людей, копошившихся у горна. Сам кузнец — здоровый широкоплечий мужик — стоял к двери спиной. Помощник его — отрок — раздувал мехи и первым заметил появление у дверей княжича. Поклонился он неумело и, видимо, что-то сказал негромко кузнецу. Тот обернулся, но не поклонился, а даже как-то насупился. Кашлянул гулко и, отвернувшись, стал колотить по железу.
Где было понять княжичу Александру причину такого неуважения холопа. А меж тем кузнец был кровно обижен на княжичей за сынишку своего, Ждана, которого недавно едва не убили из лука пресветлые отроки. Александр, решив, что кузнец не узнал его, продолжал стоять. Он забыл уже про шутку со Жданом.
А кузнец умышленно даже не оборачивался в сторону двери. Брал щипцами из огня кусок железа и начинал стучать по нему то одним молоточком, то другим — чуть более первого. Потом уже потемневший кусок железа нес к кади и совал в воду. После того бросал на землю остывшую железку и брал из огня следующую.
Присмотревшись к куче железок, лежавших на земле, княжич признал в них наконечники стрел. Их было много уже, очень много, а кузнец все подбрасывал да подбрасывал. Оно и понятно, для княжьей дружины, для хорошего похода ох много стрел требуется. А еще и сулицы и мечи нужны. Кузнецу отдыхать некогда.
Увлекшись зрелищем, княжич забыл о выноске.
Он видел перед собой только раскаленные железки да молоток, плющивший их и мявший.
— A-а, вот ты где, — послышался сзади голос кормильца. — А уж я весь двор обыскал.
Вот боярину кузнец поклонился, даже из почтения работу свою приостановил, чтобы стуком не мешать ему отдавать повеление.
— Ступай, Ярославич, в застольную. Пора завтракать.
— А как с ястребом?
— А разве ловчий не сказывал? Ястреба перед собой положи, да голова чтоб повыше…
— A-а, знаю, знаю, — вспомнил княжич. — Ратмир, в застольную.
Когда мальчики ушли, Федор Данилович пристально посмотрел в глаза кузнецу, прошелся по кузне. Остановился возле кучи наконечников для стрел, ногой подвинул одну отлетевшую.