Александр Невский
Шрифт:
— И Ратмир, — подсказал княжич.
— И Ратмир, — не сморгнул глазом ловчий, словно не княжич того пожелал, а он, Стоян, не успел имя вымолвить.
Дружинники поехали по лесу занимать места, а княжич с сопровождающими его направился к ниве. На опушке все спешились. Коней хотя и привязали под березой, но все же доглядывать за ними оставили Ратмира. А ему так хотелось на лове побыть.
Стоян отвязал корзину с ястребом, а псарю велел снурок окоротить, чтобы можно было вести собаку у ноги.
— Зайдем под ветер и почнем, — предупредил
Шли молча, след в след: впереди Стоян, за ним княжич и сзади псарь с собакой. Собака натягивала снурок, скулила, прося воли.
Шагая вдоль поля, ловцы миновали двух женщин, одна дожинала клин, а другая, прислонясь к копне, скормила грудью крохотного ребенка. Увидев людей, она испуганно оторвала ребенка от груди и сунула, как полешко, в копну. Натянув по самые брови повойник, ухватила серп и побежала к полосе.
— Не иначе за тиунов приняла, — сказал Стоян. — Экая дремь!
Они дошли до убранного края поля. Остановились. Стоян открыл корзину, вынул ястреба.
— Руку, Ярославич.
Александр натянул покрепче перчатку, поднял руку на уровень плеча. Ловчий усадил ястреба, продел должик в кольцо, захлестнул в петлю.
— Пусть осмотрится. На ветер, на ветер его поверни.
— Какой ветер? Едва тянет с захода.
— И то ладно.
Стоян осторожно развязал должик и велел псарю спустить собаку. Пес сразу кинулся вперед, ловя дрожащими ноздрями запахи поля.
Ястреб, увидев рыскающего пса, уже не спускал с него блестевших глаз. И вот пес замер, шумно потянул носом и вильнул кончиком хвоста. Ловчий знаком показал княжичу: «Подымай ястреба». Александр медленно стал поднимать руку вверх, почувствовав, как напрягся ястреб, клонясь вперед.
— Хоп! — молвил псарь. Собака ринулась вперед. И почти из-под морды ее рванулась вверх перепелка.
Александр толкнул правую руку вперед, помогая ястребу сразу набрать скорость. Словно стрела из лука, ринулся ястреб вслед своей жертве. В считанные мгновения он нагнал ее, вонзил в спину когти и плавно опустился на землю. Когда к нему подбежали люди, он свирепо когтил перепелку. Ястреб сердился, шипел и не хотел отдавать добычу. Тогда Александр осторожно стал разгибать ему когти.
— Ну вот, умница, — сказал он ястребу и, спрятав за спину перепелку, положил ее в вачик [47] .
— И ты молодец, Александр Ярославич, — искренне похвалил ловчий. — Все сотворил как надо.
Перепелок на поле и впрямь оказалось много. Но когда княжич выпростал из лап ястреба двенадцатую, Стоян сказал:
— Довольно. Едем ко двору.
— Почему? — изумился Александр. — Еще ж и солнце не село.
— Для начала хватит.
47
Вачик — сумка для добычи.
— Но он же еще имает.
— Вот и хорошо, что имает. А ну как выпустит
Возвращался княжич домой в великолепном состоянии духа. Ах какое чудное занятие — лов! Как замирает сердце перед взлетом перепелки! Как лихо срывается ястреб в погоню за ней! Как быстро настигает ее! И… р-раз!
В глазах княжича до сих пор стоят эти прекрасные мгновения.
А между тем они давно едут лесом, давно закатилось солнце, и наступившая ночь становится все темнее. Деревья черные и таинственные обступают их. Как это Стоян, едущий впереди, видит верный путь?
Вверху меж деревьями нет-нет да мигнет далекая звезда. И в этой жуткой темноте княжич с благодарностью вспоминает кормильца, который настоял на своем и послал с княжичем добрую дружину. Александр не видит дружинников, только тени их едва различает, но слух чутко ловит звуки. То глухо звякнет меч о стремя, то фыркнет конь, то скрипнет седло под молодцем. И тепло на душе от мысли, что рядом дружина верная и надежная.
Но едва лес кончился и выехали в долину, как впереди голос Стояна звонко и повелительно спросил:
— Кто такие? Стой!
Вместо ответа топот копыт и тревожные крики.
— Сто-ой! — рявкнуло несколько глоток разом.
Стрела, пущенная вслепую, попала в коня дружинника. Конь прянул, от боли заржал жалобно. И сразу сорвалась дружина в угон за убегавшими. И игрений рванулся вместе со всеми, норовя по привычке обойти передних. Никто уже не кричит, только сопят мчащие кони.
На таком скаку трудно вложить стрелу, натянуть и спустить лук. Оно бы и можно, да не попадешь. Милое дело — сулица. Легка, звонка и сама к ладони прилипает. Целься и бей. Вот только нагнать чуть еще. Чуть-чуть.
Утекающим — их четверо — худо бежать, какая-то поклажа у каждого приторочена за седлом. Не иначе награбленное. И потому все ближе и ближе к ним преследователи.
Дружинник, скакавший впереди, откинулся в седле назад, чтобы бросок мощнее был, и тут же сильно кинул тело вперед, посылая сулицу за беглецами.
«Гха!» — вскрикнул один и на полном скаку вывалился из седла. Кони вихрем промчались над тем местом.
Оставшиеся трое бросились в разные стороны. Полетело им вдогон несколько сулиц. Дружинники молча, не сговариваясь, разделились на три части, не желая упустить ни одного.
Вскоре тот, который мчался средним, вскрикнул по-заячьи и стал крутить левой рукой, пытаясь избавиться от сулицы, застрявшей в плече. Дружинники мигом обошли его. Кто-то схватил коня за повод, другой выхватил меч, чтобы срубить злодея. Но он, завизжав, скользнул с седла в траву, пытаясь хоть на миг продлить себе жизнь.
— Стой! — закричал княжич, увидев, как взметнулись мечи разгоряченных дружинников. — Живьем брать! Живьем!
Александр подскакал, легко соскочил с коня. Дружинники подняли из травы человека. Княжич еще и лица не рассмотрел, как вдруг пойманный упал на колени и закричал, захлебываясь в слезах: