Александр Невский
Шрифт:
— Фу-у! Слава те господи, пронесло.
При виде этого чудища, явившегося из-под сена, княжича смех разобрал. Он засмеялся весело и звонко, чем и привлек внимание князя. Ярослав оглянулся.
— Федька, сукин сын! Ты откель?! Ах ты, пес! И отца, и меня надул!
В голосе князя не угроза, а веселый упрек. Но Федор все равно испугался, пал на колени.
— Прости, князь, — взмолился он. — На рать вельми хотелось.
Ярослав благодушно засмеялся, махнул рукой.
Дозор явился к полуночи и весть привез добрую: литва на Дубровне.
Князь велел дружине выгружаться с поспешностью,
Отпустив лодейщиков, князь сел на своего коня и в сопровождении княжича направился к дружине, выстроившейся невдалеке. Подъехав, Ярослав подождал, пока смолкнут голоса, и заговорил:
— Други мои верные! Христиане православные! Литва на Дубровне лагерем стала и в сей час седьмой сон смотрит. Мы же очей не сомкнем, пока они на земле нашей в благополучии обретаются. Посему выступаем туда немедля с должным поспешанием и скрытностью. Заутре там будем. Помните, чем внезапней падем на них, тем менее урона понесем. Да будет с нами крест честной и Мать Пресвятая Богородица!
Ох и красна же Русская земля в летнюю ночь, когда едешь по ней на борзом коне. Едва угадываешь впереди лес темный, тучные травы стелются под копыта, и мнится, что конь твой бежит, земли не касаясь, будто сам он радуется легкости бега своего, свежей струе, наносимой с ближнего болота, пышной траве, изукрашенной предутренней росой. Звезды мерцают вверху, заря летняя за спиной угасать не хочет.
«Д-р-р-р-р, д-р-р-р», — сонно скрипит коростель в стороне. И сердце княжича замирает от необъяснимого восторга. Он оглядывается и видит: позади на фоне алой зари чернеют шеломы и копья скачущих воинов. Ни вскрика, ни слова, только глухой ропот сотен копыт.
Так бежала дружина почти до самого восхода солнца. И когда стало совсем светло, вынырнул из-за леска навстречу дружине дозор. По рядам передали повеление князя: «Враги за лесом, подкрадываемся шагом, дабы не заслышали они топот копыт. Увидев лагерь, скачем во весь дух, но опять же без единого слова».
Ярослав тронул коня и, не оглядываясь, поднял руку, качнув ею направо и налево. Дружина поняла знак и тут же на ходу стала растекаться в стороны, образуя полукольцо для атаки.
Словно половодье, захлестнула лагерь русская конница. Русские рубили, кололи обезумевших от страха вражеских воинов, не давая им времени опомниться и оказать хотя бы малейшее сопротивление. Даже те, кто успел сесть на коней, думали об одном: только бы спастись, уйти живым.
Бой был скоротечен. В считанные мгновения дружина пронеслась по лагерю врага, оставив после себя поле, усеянное трупами, и клубы пепла с потревоженных кострищ. Часть дружины устремилась в примыкавший к лагерю лес, догоняя и разя остатки литовского отряда. Другие помчались заворачивать табун коней, напуганных внезапно вспыхнувшим боем.
Князь спешился у шатра, в котором был захвачен прямо в постели командир литовского отряда. Дружинники выволокли его в нижней сорочке пред светлые очи Ярослава Всеволодича.
Княжич в сопровождении Ратмира и Федора ехал по разгромленному лагерю, рассматривая следы нещадной и жестокой сечи. Среди убитых не было видно ни одного русского. Это и радовало княжича, и огорчало: уж очень легка
— Ты глянь-ка, Ярославич, — крикнул Федор, указывая в сторону.
Александр посмотрел и увидел воина, лежавшего у кострища. Что-то в нем показалось странным. Все убитые лежали, как застигла каждого смерть, а этот словно и не просыпался. Лежал он на спине и прикрыт был большим красивым щитом. Щит закрывал полностью голову, грудь и живот воина.
«Неужто умерший?» — подумал Александр, а Федор в это время соскочил с коня и направился к кострищу.
— Чур, щит мой, — сказал он.
— Опередил-таки, — с сожалением покачал головой Ратмир, которому тоже понравился щит, изукрашенный по краю серебром. — Мы пока думали да гадали, а он вишь…
Ратмир не успел договорить. Федор вдруг удивленно охнул и, скорчившись, повалился головой прямо в кострище.
Оказалось, под щитом затаился живой, здоровый воин, решивший под видом убитого переждать рать. И как только ничего не подозревавший Федор поднял щит, воин тут же ударил его кинжалом в живот. Сам же вскочил и бросился бежать прочь, прыгая из стороны в сторону, чтобы не настигла стрела.
Ратмир поскакал за убегавшим, подняв над головой копье, и, догнав, с силой вонзил сулицу меж лопаток.
Александр спрыгнул с коня, подбежал к Федору и, оттащив его от кострища, перевернул вверх лицом. Молодой Яневич был мертв.
— Эхма, какая нелепица, — сказал подъехавший Ратмир. — И из-за чего? Тьфу!
Княжич покосился на Ратмира и направился к коню.
— Возьми игрушку-то, чай, зарился.
— А ну ее.
Ратмиру было неприятно даже упоминание о щите, за который Федор поплатился жизнью.
Они молча подъехали к шатру, где князь в окружении воинов с веселой издевкой допрашивал пленного. Заметив, что сын мрачен, Ярослав спросил:
— Что стряслось?
— Федора только что убили, — тихо ответил Александр.
Новость эта омрачила княжеское чело, согнала улыбку. Ярослав перекрестился, обернулся к одному из своих дружинников.
— Вели тело мужа сего к отцу отвезти. Не хотел сын зреть отца родного, ныне предстал пред отцом небесным.
XXXII
БЛИЗИТСЯ ЧАС
Вечер был тих и задумчив, лишь откуда-то из-за леска, тронутого уже желтизной, долетали до реки девичьи голоса:
А мы просо сеяли, сеяли, Ай-ди, млада, сеяли, сеяли.Им вторили мужские голоса:
А мы просо вытопчем, вытопчем, Ай-ди, млада, вытопчем, вытопчем.Езовник [74] Братила, огребаясь веслом, виновато ловил взгляд княжича, сидевшего на носу лодейки, ворчал негромко:
74
Езовник — человек, следящий за езом, ловушкой для рыбы.