Александр. Том 2
Шрифт:
Елизавета покачала головой и, молча развернувшись, пошла от меня в сторону наших комнат. Я попытался её остановить, но она вырвала руку из моей руки.
— Саша, я хочу побыть одна, — и Лиза быстро пошла дальше по коридору, почти срываясь на бег.
— Чёрт! — я саданул кулаком по стене. Облегчения не наступило, зато заболела рука. Рывком открыл дверь кабинета, от которого так и не успел далеко отойти, и вбежал внутрь. — Степан, тащи вазу: — Приказал с порога.
Кириллов удивлённо посмотрел на меня и бросился выполнять приказание. Вернулся он быстро. Я ещё даже
Размахнувшись, я швырнул злополучную вазу о стену. Бздынь! Сотня осколков брызнула в разные стороны. Мы с Кирилловым стояли и смотрели, как они разлетаются по комнате.
— А знаешь, мне действительно немного полегчало, — сказал я, поворачиваясь к слуге. — И даже голова стала меньше болеть.
— Я здесь всё сейчас приберу, ваше величество, — ответил Кириллов и направился к двери. Но не успел он взяться за ручку, как дверь приоткрылась и заглянул Бобров.
— Ваше величество, Раевский Николай Николаевич просит вас его принять. А Сперанский мне передал, что вы сами велели не чинить ему препятствий, — сообщил Бобров, глядя при этом на осколки, поблёскивающие на полу.
— Да, Юра, я так и сказал. Получается, Михаил успел передать тебе это поручение, — голова действительно почти не болела. Я даже удивился подобному. Надо же, вот что значит вовремя пар выпустить!
— Это же Сперанский, — Бобров закатил глаза. — Я всё ещё не уверен, что он вообще спит, потому что для обычного человека невозможно успеть сделать то, что делает Михаил Михайлович. Наконец он посмотрел на меня: — Значит, пропустить Раевского?
— Да, пропускай, — я кивнул.
— Но, ваше величество, осколки… — начал Кириллов, который всё ещё не покинул кабинет, но я его прервал.
— Когда господин Раевский уйдёт, приберёшь или пришлёшь служанку, что будет более правильно. А пока, Степан, выйди отсюда. Мне с господином Раевским желательно наедине поговорить, — и я указал на дверь.
Слуга поклонился и быстро вышел. Я же присел на стол, сложив руки на груди, и принялся ждать. К счастью, ожидание не затянулось. Не прошло и минуты, как в кабинет вошёл подтянутый офицер. Молодой, но уже успевший повоевать, что отложило отпечаток на всём его облике.
— Ваше величество, могу я узнать, в чём будут состоять мои обязанности? — тихо спросил Раевский, неглубоко поклонившийся перед этим.
— Я пока не знаю, — ответил ему абсолютно честно. — Я и вас-то пока не знаю и не могу делать выводы. Поведайте мне, Николай Николаевич, за что вас выгнали из армии?
— За то, что являюсь племянником Самойлова Александра Николаевича, ближайшего сторонника князя Потёмкина-Таврического. Князь даже упомянул его в своём завещании, так что да, думаю, это основная причина.
— Вы очень откровенны, Николай Николаевич, — протянул я задумчиво.
— Просто слышал, что вы, ваше величество, в последнее время любите откровенность
— Почему вы не обратились ко мне с просьбой восстановить вас в должности? — зачем я его о чём-то спрашиваю? Что хочу выяснить? Сам не знаю ответов на эти вопросы. Мне нужно чем-то заняться. Почему бы не попробовать разобраться в этом человеке?
— Это выглядело бы не слишком красиво, ваше величество, — ответил Раевский. — Получилось бы, что вы вернули меня на службу вовсе не потому, что я такой умелый офицер, а просто в пику покойному Павлу Петровичу. Я уже ушёл из армии из-за подобных причин, не думаю, что вот так вернуться будет хорошей идеей.
— Чем вы занимаетесь, Николай Николаевич, кроме попыток вступиться за светлые мечты своего родича?
— Я занимаюсь поместьем, ваше величество, — ответил Раевский.
— И вас устраивает жизнь простого помещика? — у Николая порозовели скулы, но он продолжал твёрдо смотреть на меня.
— Вполне устраивает, ваше величество, — он замолчал. Я тоже не спешил задавать новый вопрос, и спустя минуту молчания Раевский рискнул повторить свой первый вопрос: — Зачем я вам, ваше величество? Что вы хотите мне поручить?
— А вы знаете, пожалуй, вы правы, я действительно хочу, чтобы вы кое-что сделали, — ответил я ему, на ходу принимая решение. — Вас здесь не было, вот в чём ваше самое главное преимущество. Вы приехали сегодня утром и просто не могли участвовать в злодеянии, направленном не только на меня и мою семью, но и на весь поезд. Помогите мне, Николай Николаевич, найти эту гнусь, этого злодея. Когда приедет Макаров Александр Семёнович, нужно будет дать хоть немного сведений, чтобы ему было легче разобраться.
— Я? — он уставился на меня так, что глаза сразу начали японские анимешки напоминать.
— Как я уже сказал, у вас есть огромное преимущество перед всеми. Вы приехали, когда уже всё закончилось. Или же вы хотите сохранить моё время и сейчас признаетесь в содеянном? А в Тверь спешили не затем, чтобы Давыдова пристроить, а узнать результаты заговора? — спросил я, а Раевский, открывший было рот, уже захлопнул его, пытаясь понять, как он умудрился в такую ловушку попасться. — Так вы поможете мне? Не по приказу, не из-под палки, а из христианских побуждений.
— Конечно, ваше величество, — вздохнул Раевский. — Так в чём будет заключаться моя помощь?
— Вот сейчас мы с вами всё и обсудим, — и я сделал широкий жест, приглашая пройти к моему столу.
Глава 9
— Лиза, мы можем поговорить? — я остановился в дверях гостиной и прислонился к косяку, сложив руки на груди.
Вот уже неделю мы не разговаривали. Вообще ни о чём. И меня это, если честно, слегка напрягало.
— О чём ты хочешь со мной поговорить, Саша? — спросила Елизавета, откладывая перо. Она писала письмо. Наверняка это письмо предназначалось матери. И это тоже меня напрягало, потому что в своих бесконечных письмах Лиза описывала если не всё, что происходило вокруг, то очень многое.