Александра
Шрифт:
«Государыня переносила свое новое положение с христианским смирением и достоинством, чего никогда прежде я за ней не замечал», — сообщает позднее домашний учитель детей, Жильяр, один из немногих, кто в этой ситуации поддерживал царскую семью. Он да еще лейб-медик доктор Боткин — важная опора, и не только и-за профессии, но и благодаря личным качествам и прежде всего для царя. Впрочем, из-за военных неурядиц швейцарскому гражданину в то время было почти невозможно вернуться на родину.
Помимо двух фрейлин и нескольких мелких слуг, гофмаршала Фредерикса и горничных, с Александрой остаются Лили Ден и Анна Вырубова. Они готовы разделить лишенную блеска и сведенную до банальной борьбы за существование
В первое время все дети — теперь уже и Мария — еще больны корью и выздоравливают слишком медленно. На протяжении нескольких недель Александра регулярно отмечает в своем дневнике их температуру. Ее нетипично лаконичные заметки того времени дают сведения о мелких, однако порой весьма характерных для той ситуации подробностях быта:
«Жгли с Лили бумаги…»
«Комендант караульной службы вскрывает и проверяет все письма и бандероли, все тщательно просматривается…»
«Сегодня приходил комендант, хотел нас всех видеть…»
Александре ясно, что новым властям нельзя доверять. Уничтожая свою корреспонденцию, она стремится к тому, чтобы личные ценности не попали в чужие руки или чтобы у еще живых людей, с которыми она переписывалась, из-за нее не возникли проблемы. Каким бы безобидным ни казался статус домашнего ареста, будущее было неопределенным. На многократные запросы царя предоставить ему и его семье свободный проезд в Крым и право на дальнейшее проживание в своем летнем дворце, ответа до сих пор не получено.
Ответственность за царскую семью взял на себя член Временного правительства Александр Керенский, революционно настроенный, однако более умеренный, чем левоэкстремистское крыло Временного правительства. Через несколько дней после того, как семье объявили об их аресте, он приезжает в Александровский дворец и, проведя его инспекцию, велит доложить о себе царской семье. «Царица попросила меня присутствовать, так как ожидали перекрестного допроса, — сообщает фрейлина Нарышкина. — Она очень нервничала и решила сказать ему какую-то глупость. Я попыталась ее успокоить и объяснить ей, что только он может защитить их от крайних левых. Она успокоилась и взяла себя в руки…»
Впечатление Керенского от встречи:
«Поговорив с царем, спокойствие, даже дружелюбие которого меня удивило, — словно он сбросил свою власть, как мундир, — я обратился к царице. Александра Федоровна была чопорна и надменна. Слишком уж сдержанно, словно по принуждению, подала она мне руку. Это было типичное различие в характере и темпераменте между супругами. Я сразу же почувствовал, что Александра Федоровна, умная и красивая женщина, которая сейчас была надломлена и разъярена, обладала сильной волей. Через несколько мгновений мне стало ясно, какая трагедия разыгрывалась на протяжении многих лет за стенами дворца (…) Похоже, она болезненно воспринимала потерю власти и никак не могла смириться со своим статусом (…) Во время короткой беседы мы говорили по-русски. Она говорила запинаясь и с сильным акцентом. Внезапно она покраснела и разразилась тирадой:
«Я не понимаю, почему люди с такой злобой обо мне говорят. Я всегда любила Россию, с первого дня, когда сюда приехала, всегда чувствовала симпатию к ней. Почему люди верят, что я стою на стороне немцев и других их врагов? Во мне ничего немецкого. Я воспитывалась как англичанка, и английский мой родной язык…» Она так сильно разволновалась, что невозможно
В суждениях Керенского сказывается его идеологическая установка; и все же именно он — пока что — защищает царскую семью от самого худшего. В Петроградском совете уже выдвигается требование интернировать ее в Петропавловскую крепость; между тем Керенский выступает за то, чтобы вначале назначить расследование преступлений царя, царицы и министров и при необходимости предать суду. Документы царя просматриваются и частично изымаются. Лили Ден и Анну Вырубову увозят. Тут-то Александра теряет самообладание: после безрезультатных протестов она, преодолев гордость, просит коменданта допустить к ней подругу Анну. Напрасно. Вырубову, равно как и царских министров, интернируют и в последующий месяц подвергают длительным допросам.
Волнения в Петрограде не улеглись; революционное движение обособилось и ввергло всю страну в анархию. Так как старые силы по поддержанию порядка распущены, повсюду царит первозданный хаос. Иной раз настроения толпы задевают Александру за живое: однажды вечером приходят озлобленные солдаты и отправляются к могиле Распутина. Встревоженная Александра извещает через коменданта дворца Керенского. Тот посылает броневик, чтобы пресечь выходку. Но броневик приезжает слишком поздно: рассвирепевшие молодцы уже успели вырыть гроб и куда-то увозят его на открытом грузовике. Крышка слетела, и судьба испытывает Александру ужасным зрелищем — обезображенным трупом; икона, помеченная на тыльной стороне ее инициалами, выпадает из машины, на дикой скорости уносящейся прочь. В Петрограде гроб сгружают поблизости от бывшей квартиры Распутина, обливают бензином и сжигают…
На следующий день Александра пересказывает своей горничной кошмар, который преследовал ее ночью под впечатлением пережитого: в комнате появляется Распутин, тело которого сплошь усеяно ранами. Направив на Александру пристальный взгляд, он кричит: «Вы все закончите на костре!» Она пытается подойти к нему, но комнату вокруг нее внезапно охватывает пламя, отрезающее ей путь. С криком она просыпается в холодном поту.
Между тем допросы министров и чиновников (тех, которых не убили, и которые не бежали на юг) бывшего царского правительства, проведенные следственной комиссией Временного правительства в тюрьмах, разоблачают роль Распутина и махинации его клики в таком объеме, который заставляет казаться ничтожными слухи и предъявляемые ему при жизни обвинения. Коррупция, шантаж, мошенничество, продажа информации врагу (Германии), спекуляции, изнасилования — все это составляющие его деятельности, которую развивал сибиряк и наживавшиеся на нем лица.
Из протоколов допросов, занимающих несколько сотен страниц, например, следует, что от Штюрмера, чью сказочно молниеносную карьеру к министру внутренних дел, премьер-министру и министру иностранных дел никто не мог объяснить, Распутин получал ежемесячно десять тысяч рублей за поддержку его высокого положения и что через доверенное лицо, банкира Мануса, информация Распутина переправлялась в Германию, оттуда взамен приходили денежные переводы. Становится известно и о шантаже гомосексуалистов, и о многом другом.
Даже если бы Александра и узнала об этих разоблачениях, она бы все равно не поверила в их достоверность. Допросы тянутся месяцами, и пока дело дойдет до хотя бы частичного обнародования их результатов, Временного правительства уже не станет.
Александра сама подвергается допросу Керенским, который, впрочем, проходит скорее как беседа в одной из комнат дворца. На вопрос относительно ее роли в политике царя она заявляет Керенскому, что считала своим долгом постоянно информировать царя ввиду отсутствия того в столице и что вполне естественно, чтобы в счастливом браке все дела обсуждались.