Александрийская поэзия
Шрифт:
40Прямо во сретенье старца Нерея, и древнюю влагу
Черпает все и досель Ликаонской Медведицы племя. 161
Вот уж и Фены прошла, на Кносс свой путь направляя,
Неда с тобой на руках (поблизости Фены от Кносса);
Отче Зевес, пупок у тебя отпал в этом месте —
45Дол и поныне зовут «Пуповым» с той поры кидонийцы. 162
На
Нимфы диктейских лесов, а потом в колыбельку златую
Спать Адрастея сама уложила. Кормился младенец
Млеком козы Амальфеи, а после и лакомым медом,
50Ибо внезапно открылись творенья пчелы «панакриды» 163
В тех Идейских горах, что Панакрами мы именуем.
Бурно кружились Куреты окрест твоей колыбели,
Громко бряцая оружьем, для Кронова чуткого уха
Звоном медяных щитов твой детский плач заглушая.
55Зевс-миродержец, отменно ты рос и кормился отменно,
Быстро мужал, и скоро пушок осенил подбородок.
Даже и в детские лета была твоя мысль совершенна;
То-то и братья твои, пред тобой первородство имея,
Все же без спора тебе уступили небесные домы.
60Речи старинных певцов не во всем доверья достойны:
Можно ль поверить, что жребий уделы Кронидам назначил?
Кто ж это стал бы делить Олимп и Аид жеребьевкой,
Кто, коль не вздорный глупец? О вещах равноценных пристало
Жребий метать; а здесь велико непомерно различье.
65Я бы солгал, да никто ведь лжи такой не поверит.
Нет, не жребий владыкой богов тебя сделал, но длани,
Мощь и Сила твои, что держат дозор у престола.
Их ты в стражи избрал, а меж всех наилучшую птицу —
Для благовестий своих, что да будут с нами вовеки!
70Так и среди человеков ты лучших избрал: не пучины
Влажной браздитель достался тебе, не певец, не копейщик, —
Этих доверил ты меньшим богам в собранье блаженных,
Это другим поручил, а себе избрал градодержцев,
Властных царей; ведь у тех под рукой земледел, и воитель,
75И мореход, и кого ни возьми — все служит владыке!
Медников мы прозывать навыкли Гефестовым родом,
Воины — люди Ареса, охотники — люди Хитоны, 164
Славной в лесах Артемиды, а лирники — Фебовы люди;
80Но «от Зевса цари», 165и нет божественней рода,
Нежели Зевсова часть: ты сам владык избираешь.
Им ты доверил блюсти города,
На высотах городских, надзирая, кто правит народом
Дурно, а кто исправляет расправу и суд правосудно.
85Ты одарил изобильем царей; одарил их достатком,
Всех одарил — да не поровну дал; тому подтвержденье —
Наш государь: намного других владык превзошел он!
К вечеру он завершает деянье, что утром задумал,
К вечеру — подвиг великий, а прочее — только подумав!
Год на такое потребен иным, а иным — так и года
90Мало: ты сам сдержал их порыв и отнял победу.
Радуйся много, всевышний Кронид, блаженства податель,
Здравья податель! Дела же твои я воспеть неспособен.
Кто же Зевса дела воспеть достойно способен?
Радуйся, отче, а нам ниспошли достаток и доблесть.
95Доблести нет — и достаток не даст возрасти человеку,
Нет достатка — и доблесть не даст. Одари нас двояко!
Слышишь, как зашептались листы Аполлонова лавра,
Как содрогается храм? Кто нечист, беги и сокройся!
Это ведь Феб постучался к нам в дверь прекрасной стопою.
Или не видишь? Нежданно согнулась делосская пальма, —
5Но не от ветра! — а в воздухе лебедь залился напевом.
Вот уже сами собой засовы снялись, и раскрылись
Вот уже сами собой врата. О, бог недалече!
Юноши, время настало: усердие в пляске явите?
Зрим не для каждого царь Аполлон, но для славного мужа:
10Кто его узрит, велик, а кто не узрит, тот жалок, —
Мы же, узревши тебя, Дальновержец, жалки не будем.
Но, коль скоро явился нам Феб, — о дети! — не должно
Вашим кифарам молчать или топоту ног прерываться,
Если хотите дожить до брака и старость увидеть,
15Если желаете стенам стоять на древних устоях.
Так вот за это хвалю: я слышу, лира не праздна.
Ныне безмолвствуйте все, внимая песни о Фебе,
Ибо и море безмолвно, когда поют песнопевцы
Лук и кифару, прекрасный убор ликорейского Феба. 166
20Горькие стоны Фетиды, тоскующей матери, молкнут,
Только заслышит она пэана, пэана напевы;
В оное время и камень от скорби своей отдыхает —
Слезоточивый утес 167фригийский, высоко подъятый