Александрийская поэзия
Шрифт:
Валом валила толпа, окружая героев блиставших
240В ней, словно звезды средь луч, и каждый, на них озираясь,
Шедших с оружьем в рукаве, промолвил слово такое:
«Зевс, мой владыка и царь, что задумал Пелий? Куда он
Из Панахейской земли шлет столько могучих героев?
Лютым огнем опалят они чертоги Зита,
Если руна золотого он им добровольно не выдаст.
Да, неизбежна дорога, но труд их бесплодным
Так по городу здесь и там говорили, а жены,
Руки простерши в эфир, к жилищам горним бессмертных,
Их умоляли, чтоб путь был увенчан возвратом желанным.
250Так, обращаясь друг к другу, в слезах они причитали:
«Бедная мать Алкимеда, к тебе хоть и поздно, а все же
Горе пришло, и нерадостно жизнь ты свою завершаешь,
Как и Эзон — он сугубо несчастен! Ведь было бы лучше,
Если бы прежде успел он, в саван одет погребальный,
В недрах улечься земли, про подвиг не ведая тяжкий.
О, если б темной волной был и Фрикс, когда Гелла погибла,
Вместе с бараном залит! Человеческим голосом даже
Овн злосчастный к нему вещал, 300дабы Алкимеде
Горе-печаль причинить и много кручины в грядущем».
260Так говорили они, в поход провожая героев.
Тою порой собрались толпой служанки и слуги.
К сыну прильнувшая мать появилась — и женщине каждой
В сердце проникла печаль. Отец же, старостью сломлен,
Горько на ложе рыдал, закутав главу покрывалом.
Сын родителей скорбь старался смягчить ободреньем,
Знаком отдавши приказ унести доспехи, и слуги,
Долу потупив глаза, за доспехи молча взялися.
Сына как обвила Алкимеда руками сначала,
Так и держала теперь, и плакала горше, чем плачет,
270К дряхлой няне своей припадая, девочка, если
Уж не осталось у ней, влачащей тяжкую долю
В доме мачехи злой, других заступников близких.
Только что мачеха словом зазорным ее поносила,
И у нее от обиды сжимается сердце тоскою,
И не хватает ей слез, чтобы горе выплакать вволю.
Так же рыдала теперь, в объятьях сына сжимая,
Мать Алкимеда, и вот что она говорила в кручине:
«О, если б в день, когда я узнала, что Пелий-владыка
Грозный приказ соизволил изречь, я, несчастная, сразу
280Дух испустила и скорби свои позабыла б навеки!
Сам бы тогда схоронил ты меня своей милой рукою,
Чадо мое! Только этот еще от тебя мне хотелось
Дар получить; в остальном ты меня не оставил
Ныне же я, кому все дивились ахеянки прежде,
Словно служанка, останусь одна в опустелых чертогах,
Жгучей тоской по тебе исходя, по тебе, кто моею
Славой и гордостью был, по тебе, для кого распустила
Пояс некогда я и в первый раз и в последний, —
Ведь отказала богиня Илифия мне в многочадье!
290О, моя злая судьба! И во сне мне даже не снилось,
Фриксово бегство какой для меня бедой обернется!»
Так причитая, крушилась она. И с нею рыдали
Жены-служанки, ее обступив. А Язон, утешая
Речью ласковой мать, с таким обратился к ней словом:
«Не умножай моего плачевного горя, родная!
Бедствия этого ты отвратить слезами не сможешь, —
Только лишь к скорби одной прибавишь новые скорби!
Боги ведь смертным в удел даруют множество бедствий!
В сердце горюя своем, крепись и сноси терпеливо
300Смертную долю, доверья полна к союзу с Афиной
И к прорицаньям, в которых прорек Аполлон мне удачу,
Также и к помощи спутников, доблести полных и силы.
Ты оставайся теперь со служанками в доме спокойно,
Не накликай на корабль мой беды, как зловещая птица.
Мне же сородичи вслед поспешат, а с ними и слуги».
Молвил и быстро пошел он от дома, вперед устремляясь,
Словно как шествует Феб, покидая свой храм благовонный,
Через священный Делос, через Клар или город Пифийский,
Иль по Ликийской пространной земле, у Ксанфа потоков, 301
310Так проходил и Язон сквозь толпу. Ободрения клики
Тотчас кругом поднялись. Тут встретилась с ним Ифиада,
Дряхлая жрица самой градодержицы Артемиды,
Правой героя руки коснулась она, но промолвить
Слов, что хотелось бы ей, в потоке людском не успела.
Тут же, на месте осталась она, в стороне, как бывает
С старой средь юных, а он, обогнав ее, мимо промчался.
После того как покинул он пышные улицы града
И к Пагасейскому мысу пришел, героя приветом
Встретили спутники все, что его у Арго поджидали.
320Стал перед ними Язон, они же встали напротив.
Тут увидали Акаста они и Арга, шагавших
Быстро из города к ним. Подивились герои, завидев
Их, против воли царя устремившихся в путь из Иолка.
Черною шкурой быка густошерстой, до пят доходившей,
Плечи одел свои Арг, Арестора сын, на Акасте ж