Алексеев. Последний стратег
Шрифт:
Работой комитета «Союза бежавших из плена» интересовались не только атаманы Дутов и Каледин, но и генерал Алексеев. Для них сестра милосердия служила не только источником информации, но и курьером для передачи посланий и приказаний.
Личная встреча Михаила Васильевича с Нестерович состоялась во время её первого посещения Новочеркасска. После того как они познакомились, Алексеев сказал с благодарностью:
— Мария Антоновна. Весьма признателен вам за тех добровольцев, которых вы направили на Дон после октябрьских
Выслушав, генерал сказал:
— Сейчас нам, как ни странно, нужны не люди, а деньги. Армию надо на что-то содержать.
— Михаил Васильевич. Обещаю вам, что с рекомендательным письмом обойду всех московских банкиров, которые мне лично известны.
— Признателен вам за желание помочь Белому делу. Вот для москвичей удостоверение.
На небольшом листе бумаги машинописью значилось следующее:
«Генерал М. В. Алексеев знает лично сестру милосердия М. А. Нестерович, бывшую на Дону и оказывающую большие услуги вновь формирующейся армии».
— Спасибо, Михаил Васильевич, за доверие.
— Что вы, Мария Антоновна. Это вам нижайший от моих добровольцев поклон. Скажите, сколько вам лет?
— Двадцать один.
— Да, потому много и делаете, что ещё так молоды. Отчёта себе не отдаёте, как это опасно. Вы русская?
— Нет, полька.
— Полька? Тем похвальнее. У меня к вам огромнейшая просьба.
— Какая, господин генерал?
— У многих наших офицеров остались в Москве семьи. Помогите им от имени вашего комитета, если можете, какими-то, пусть и небольшими, средствами. Список семей с адресами уже составлен моим адъютантом.
— Хорошо. Думаю, что помочь сможем.
— В последующих делах держите связь с капитаном Алексеевым, моим однофамильцем. Он в армии ведает делами контрразведки...
Нестерович возвращалась вместе со своим товарищем по антибольшевистскому подполью Андриенко. Их не раз выручали в пути документы, полученные в комитете «Союза бежавших из плена».
В Москве Нестерович сразу отправилась к финансисту Оловянишникову, на которого надеялся лично знавший его генерал Алексеев. Прочитав письмо, банкир сказал:
— Передайте Алексееву, что денег мы ему не дадим. Пусть берёт их где угодно - в Англии, Америке, Франции. У нас денег нет.
— Но генерал Алексеев рассчитывает на денежную помощь москвичей...
Оловянишников сказал, как отрезал:
— Напрасно надеется. Позвольте, милостивая сударыня, с вами раскланяться...
Следующий визит Нестерович нанесла известному московскому промышленнику Гучкову. Тот внимательнейшим образом прочитал адресованное ему с Дона письмо и сказал:
— Я весь к вашим услугам. Сделаю всё, что только могу сделать.
— Мне лично ничего не нужно. Но прошу вас, сделайте это для спасения вашей родины.
— Вашей родины!
— Моя родина - Польша. А гибнущую Россию мне жаль, Николай Иванович. От генерала Алексеева убедительнейшая просьба. Добровольческая армия крайне нуждается в деньгах. Требуется хотя бы сто тысяч рублей.
— Могу дать для передачи генералу Алексееву только пять тысяч. И объясняю, почему так мало. Сейчас я занят отправкой офицеров в Сибирь. Туда идут из Москвы большие суммы, а оружие и снаряды доставят японцы. У меня с ними связь.
— Можно ли нам будет рассчитывать ещё на вас?
— Безусловно. Помощь Дону я лично уже оказываю. Передайте Алексееву и атаману Каледину, что на днях в Новочеркасск должен прибыть санитарный поезд номер четыре, из Ставки, из Могилёва с запасами медикаментов и перевязочным материалом на полтора миллиона рублей. Заведует поездом мой зять Карпов, а сестрой милосердия едет моя дочь. Поезд вышел из Могилёва, как будто направляясь через Дон на Кавказский фронт.
— Добровольцы и атаман Каледин вам за это будут премного благодарны, Николай Иванович.
— Что вы, Мария Антоновна. Сущие пустяки...
«Санитарный поезд Императрицы Александры Фёдоровны» благополучно прибыл в Новочеркасск. Медицинская часть и казачьего Войска Донского, и Добровольческой армии получили благодаря трудам одного из братьев Гучковых значительное «пополнение».
После Оловянишникова и Гучкова связная генерала Алексеева посетила немало московских банкиров и промышленников. Большинство из них в помощи не отказывали, но денег давали мало. Так, граф Олсуфьев передал три тысячи рублей. Состоятельнейший банкир Второв - десять тысяч. Его супруга со слезами в глазах просила Нестерович:
— Господи, пусть только они наступают на Лиски и дальше к нам. Москва их засыпет золотом...
Зимой поток желающих сражаться под знамёнами Белого движения не иссякал. В среднем за день приезжали в Новочеркасск и записывались в ряды белой армии 75-80 добровольцев. Алексеева и Корнилова радовало то, что это были бойцы, на которых можно положиться в самом трудном деле. Их не надо было гнать в бой, уговаривать и агитировать: в атаку они поднимались по первому же приказу своего командира и шли в лоб на пулемётный огонь.
Нижних чинов из числа фронтовиков прибывало мало. Белую армию пополняли в самом начале 1918 года больше всего молодые офицеры, юнкера, студенты, кадеты и гимназисты старших классов. Многих привлекала «романтика» начинавшейся Гражданской войны:
— Хочу умереть за единую и неделимую великую Россию!..
Сложность формирования Добровольческой армии состояла и в следующем. Винтовок, огнестрельных припасов, обмундирования, обуви и другого снаряжения на войсковых складах Дона почти не оставалось. Хуже всего было с орудиями и снарядами к ним.