Алексеев. Последний стратег
Шрифт:
Главнокомандующий Юго-Западным фронтом генерал Н. И. Иванов был награждён уже полководческой Георгиевской наградой - военным орденом Святого Георгия сразу 2-й степени.
Георгиями в старой России гордились все: от нижних чинов до генералиссимуса князя Италийского графа Александра Васильевича Суворова-Рымникского.
Орденская награда за победу в Галицийской битве только дополняла другую. Алексеев награждается ещё и чином полного генерала. Генерал от инфантерии будет его последним воинским званием на четыре года остававшейся жизни.
Каких только высоких оценок не давалось Михаилу
«Руководящая роль принадлежала начальнику штаба этого фронта генералу Алексееву - человеку больших военных знаний, опыта и настойчивости. Несомненно, что наши первые успехи в Галичине должны быть крепко связаны с именем этого крупного военного деятеля пережитой эпохи».
Есть любопытное заключение об умелом стратегическом маневрировании русского фронта в Галицийской битве немецкого военного исследователя. В «Истории войны» Г. Штегеман писал:
«Австрийская победа у Замостъя была парализована русской победой у Перемышля, так как поворот фронта 4-й армии (генерала А. Е. Эверта.
– А.Ш.) для второй битвы у Львова спас жизненные пункты северного Русскою фронта...».
Можно констатировать бесспорный факт: после Галицийской битвы к Алексееву пришло признание его полководческого таланта и стратегических воззрений. Ему теперь прочили удачную карьеру на более высоких постах. Сам же он отзовётся о первой военной кампании в одной из разговоров так:
— Наше мышление ещё только переходило с мирного на военное положение. Битва в Галиции научила прежде всего тому, как надо воевать. Научила многих, в том числе и меня.
Война на Русском фронте, как известно, Галицийской битвой не закончилась. Она только начиналась для Европы и остального мира.
Михаилу Васильевичу Алексееву здесь предстояло сыграть одну из заглавных ролей. А пока он продолжал добросовестно исполнять должность начальника фронтового штаба.
После победного завершения боев в Галиции штаб Юго-Западного фронта стал разрабатывать, пользуясь затишьем, план новой стратегической операции. Иванов и Алексеев предлагали, переправив через реку Сан главные силы фронта, начать наступление в северо-западном направлении и переместиться на левобережье Вислы. После этого, утвердившись на рубеже реки Нида, действовать по обстановке.
Перед тем как предложить Ставке собственный план продолжения войны, между главнокомандующим фронтом и начальником его штаба состоялся разговор:
— Михаил Васильевич, как вы думаете, великий князь и Ставка одобрят нашу стратегическую задумку?
— Надеюсь, что да.
— Почему вы так уверены?
— Ставка сама вынашивает идею последующего после Галиции вторжения в земли Верхней Силезии. А это уже германская территория.
— У вас на сей счёт разговор уже был со Ставкой?
— Да. Такими мыслями со мной делился генерал Янушкевич. А он, как вам известно, выражает прежде всего мысли Николая Николаевича-младшего.
— Чем может Верховного привлечь наш план выдвижения
— В первую очередь тем, что с этого рубежа наш фронт может оперировать сразу по двум направлениям.
— Вы говорите о возможности нанесения ударов на Краков или Бреславль?
— Да, Николай Иудович. На австрийский Краков и немецкий Бреславль.
— Думаю, что Ставка поддержит такую идею. Но здесь одно «но».
— Какое?
— Предлагаемый нами план надо согласовать с действиями соседа, Северо-Западного фронта. У его штаба ведь тоже есть свои задумки и проблемы.
— Согласование необходимо. Но это уже компетенция Ставки...
Новый главнокомандующий армиями Северо-Западного фронта генерал Рузский, сменивший на этом посту генерала Жилинского, действительно находился под прессом собственных «проблем». Его фронт не мог обеспечить действия южного соседа при выдвижении последнего на рубеж реки Нида. Рузский предлагал Ставке отвести свою 2-ю армию с берегов реки Нижний Нарев на Вельск, чтобы перегруппировать войска фронта.
В начале сентября начальник штаба Ставки в письме сообщил Иванову и Алексееву о намерениях главнокомандующего соседнего фронта:
«Хотя этим движением открываются пути на Варшаву и Новогеоргиевск, но наличие на фронте Гродно—Белосток - Вельск двух армий общей численностью до 8 полевых корпусов, не считая прибывающего 2-го Сибирского корпуса, могущих действовать во взаимной связи, едва ли позволит немцам, при наличных у них силах, развить широко к югу их наступательные действия».
Иванов, и Алексеев поняли, что при таких перемещениях войск северного соседа будет положен предел их наступательным возможностям. Фронт идти вперёд с открытым флангом, а потом и тылом не может.
Решение вопроса было отдано Верховному главнокомандующему. Пока шло согласование возможных наступательных операций, положение на Восточном фронте стало быстро меняться не в пользу русских.
В Берлине поняли, что противник на востоке будет намереваться захватить западную часть Галиции, Краков и Верхнюю Силезию. Последняя была важным для войны промышленным районом. Командующий 8-й германской армией, прикрывавшей Восточную Пруссию, генерал пехоты Пауль фон Бекендорф унд фон Гинденбург (будущий президент Германии, передавший в 1933 году правительственную власть Адольфу Гитлеру и его национал-социалистической рабочей партии) доносил в главную квартиру следующее:
«Наступление на Нарев в решающем направлении возможно через 10 дней. Австрия же из-за Румынии просит непосредственной поддержки путём переброски армии к Кракову и в Верхнюю Силезию. Для этого имеется четыре армейских корпуса и одна кавалерийская дивизия. Переброска по железной дороге займёт 20 дней. Большие переходы к левому австрийскому флангу. Помощь туда опоздает. Прошу решения».
Новый начальник германского Полевого Генерального штаба генерал пехоты Эрих фон Фалькенгайн, только-только сменивший на этом посту явного неудачника генерал-полковника фон Мольтке-младшего, сразу понял озабоченность опытного Гинденбурга. Фалькенгайна принял Верховный главнокомандующий император Вильгельм II: