Алексеев. Последний стратег
Шрифт:
Алексеев отправляет военному и морскому министру Временного правительства (через которого в Ставку шли телеграммы союзников) такое телеграфное послание:
«Если успокоение, признаки которого имеются, наступит скоро, если удастся вернуть боевое значение Балтийского флота, то, кто бы ни был Верховным, он сделает всё возможное в нашей обстановке, чтобы приковать к себе силы противника, ныне находящиеся на нашем фронте...
Но ранее начала мая нельзя приступить даже к частным ударам, так как весна только что начинается,
Нивель не отказался от назначенного им срока наступления на Западном фронте. Вместе с французами наступали англичане, которые в первые дни атаки германских позиций имели частные успехи у городов Аррас и Пуассон. Здесь особенно отличился канадский корпус. В Лондоне премьер-министр Великобритании Д. Ллойд Джордж торжествовал:
— Видите, я не зря временно подчинил герою Вердена наши войска, находящиеся на французской территории...
Но дальше всё пошло так, как предсказывал в далёком от Франции городе Могилёве генерал Алексеев. Германское командование предвидело наступление противной стороны и потому отвело свои силы на «линию Зигфрида» (Аррас - Сен-Кантен - Ла-Фер). Когда 16 апреля, в 6 часов утра французские войска перешли в генеральное наступление, то они сразу же попали под сильный заградительный огонь немецкой артиллерии, которая хорошо пристрелялась к местности.
Не удалась у городка Краона и массированная, невиданная до того танковая атака французов. На позицию германцев было двинуто сразу 128 (!) одетых в броню машин.
Французским войскам удалось продвинуться вперёд. Но парижское правительство, возмущённое огромными людскими потерями - ценой за право обладания небольшим клочком земли у Моронвиллера и на южных склонах высот Шмен-де-Дама, приказало остановить наступление.
Германский фронт прорван не был, французские солдаты заметно упали духом, а некоторые полки взбунтовались. Психологический надлом армии воюющей страны достиг высшей точки тогда, когда два армейский корпуса начали поход на столичный Париж. Начала распространяться антивоенная пропаганда, население Франции стало всё больше выступать за немедленное заключение мира.
Так самонадеянность генерала Нивеля обернулась для Антанты на Западном фронте большой военной неудачей. Более того, самыми опасными последствиями провалившегося наступления стали последствия психологического характера.
Союзное наступление на Западном фронте весной 1917 года получило в истории Первой мировой войны название «бойни Нивеля». Французы потеряли в ней 180 тысяч человек, англичане - 160, германцы - 163 тысячи. Дивизионный генерал Нивель был снят с поста главнокомандующего и заменён генералом Анри-Филиппом Петэном, который вскоре стал маршалом Франции...
С требованиями союзников по Антанте всё же приходилось считаться. Алексеев, зная истинное положение дел на всех фронтах, всё же пытался оттянуть на несколько месяцев наступательную операцию на Востоке. Однако здесь он вошёл в конфликт с главнокомандующими армий фронтов. Те отправили в столицу военному министру следующую телеграмму:
«Срочно. Секретно.
Сегодня
1) армии желают и могут наступать;
2) наступление вполне возможно. Это наша обязанность перед союзниками, перед Россией и всем миром;
3) это наступление избавит нас от неисчислимых последствий, которые могут быть вызваны неисполнением Россией её обязательств, и попутно лишит противника свободы действий на других фронтах;
4) некоторый недостаток заставит лишь несколько сузить размер наступления;
5) нужно, главное, наладить продовольствие и регулярный подвоз, а это в средствах России и должно быть сделано;
6) настоятельно просим, никаких шагов перед союзниками в смысле отказа от выполнения наших обязательств не делать;
7) армия имеет своё мнение, мнение Петрограда о её состоянии и духе не может решать вопрос; мнение армии обязательно для России; настоящая её сила здесь, на театре войны, а не в тылах.
Брусилов, Баланин, Щербачёв, Каледин, Балуев».
На телеграмме командующих пяти фронтов (считая Румынский) генерал-квартирмейстером Ставки была наложена резолюция следующего содержания:
«Какое было бы счастье, если бы действительность оправдала эти надежды!»
Алексеев был против широких наступательных операций в силу многих веских причин. Он сделал обстоятельный доклад военному и морскому министру Гучкову, показав всю безотрадную картину состояния армии и флота, особенно тыловых гарнизонов и балтийского Кронштадта. Этого Верховному показалось мало, и он связался по прямому проводу с Петроградом:
— Александр Иванович. Вы ознакомились с моим последним докладом?
— Да, Михаил Васильевич. Но он произвёл на моих коллег по Временному правительству самое удручающее впечатление.
— Я не ожидал иного.
— Неужели у нас так всё плохо в армии, на фронте? И особенно в Балтийском флоте?
— Картина объективная. Резервы в тыловых гарнизонах распропагандированы социал-демократами и прочими партиями против войны. На фронте участились случаи неисполнения приказов. Балтийский флот вообще никак нельзя привлекать к операциям Северного фронта, поскольку с февраля он стал реально неуправляем.
— Однако правительство надеется, что революционный дух армии и народа поможет России победно завершить Великую войну.
— Смею заметить, Александр Иванович, что именно этот революционный дух сломал в армии дисциплинированность и организованность.
— Но Временное правительство послало на все фронты своих комиссаров. Они сообщают в столицу, что революционный дух сделал войска готовыми к наступательным действиям.
— Позвольте сказать: не знаю ни одного случая, чтобы солдаты после митинга в поддержку Временного правительства бросились на штурм вражеских окопов.