Алексей Ваямретыл – лежащий на быстрой воде. Путь преданного своему хозяину камчатского самурая
Шрифт:
И он вспоминал, как дед тоже Илья рассказывал ему об отношении к этой речной воде и должной смерти на воде в их роду. Хоть многие чукчи и коряки сегодня уже умеют хорошо плавать у них в кровушке сохраняется то особое, то трепетное, передаваемое вероятно с генами и хранящееся на тех же генах их божественное отношение к силе здешней быстрой и чистой воды, этой голубой такой осенью чистой – нилгикын мымыл, и одновременно к быстрой воде, которая дает здесь всему земному и саму жизнь, и еще ту особую нашу душевную жизнь, и это та же вода, которая одновременно, когда сама захочет, забирает здешнюю их жизнь, и забирает она жизни их соплеменников, не смотря на то, получил ли он в этой жизни настоящее земное удовлетворение, и ощутил ли он её все возможные радости, и даже выполнил ли ему предначертанное земное – родил ли он детей, родил
А сам Денис, когда начал становиться более взрослым, когда начал осознанно задумывался о жизни, о её великом смысле и о своём земном предназначении стал понимать, что в жизни одними процессами мы сами как-бы осознанно и управляем, мы можем на них влиять, а другие процессы, как то же вечное течение реки, ежегодная смена времен года, смена дня и ночи никак, не подвластны ни одному земному человеку, будь он такой же сильный шаман как его дед Илья, и они не посильны, и даже их могучему божественому ворону – Кутху и нужно каждому, так выстроить свою жизнь, своё отношение к ним к этим природным величинам и неким независимым от нас константам, чтобы ты активно и легко к ним приспосабливался, умело лавировал в потоке той же быстрой и чистой воды – нилгикыл мымыл, не погружаясь в саму ту воду, чего не умел его младший брат Алексей, которого Денис безмерно любил, но на поступки, которого уже с каждым днем его взросления не мог никак повлиять, как это было в их ветвейваямском и, еще том вывенском их особом только в памяти, оставшемся их беззаботном детстве, когда они не по своей воле разъехались по разным интернатам, и надолго два родных брата были между собой разлучены, они были лишены ежедневного и ежечасного братского особого общения, когда старший заботится о младшем, и наоборот, младший поддерживает старшего и еще его слушается, что нас делает и более родными, и настоящими братьями и даже сестрами….
Черный же ворон Кутх – их высшее, почитаемое ими божество был в их жизни у кого короткой, а у кого и такой длинной как у его бабки Лукерьи всегда неким немым свидетелем, как чистая вода нилгикын-мымыл, проявляя свою силу и своё то неземное могущество, забирала самое хрупкое в этом мире – саму их жизнь, увлекая с собой в вечность это земное тело человека, распыляя его в своей среде и неведомо как затем, его только трепетную душу, перенося в безграничные здешние такие чистые, как и здешняя вода в голубые эти небеса, где его затем ждало полное умиротворение и настоящая вечность бытия уже только в памяти его соплеменников, в памяти самых близких и самых его родных, именно тех, кто шёл по этой узкой здешней тропиночке нашей камчатской жизни.
И, не было даже такого особого жертвенного и не вероятно жаркого огня, подымающего ввысь всё, что было до этого в самом теле человека, из чего он ранее состоял, и, чем он на самом деле был, и о чём он так часто думал, так как на этом жарком костре, все наши желания, все наши земные волнения, все наши страстные переживания, все наши страдания и огорчения, да и сама наша любовь в миг из одной физической сущности выходила и понятно всем из нашего тела, потоками горячей шестисотградусной плазмы возносилась куда-то в далекую высь и легко распылялась в безмерном Космосе, превращаясь в бесконечно долго движущиеся волны не ощутимого нами космического эфира, которые может когда-либо по особым современным только что описанным нашими физиками по неким туго натянутым струнам нашего безмерного пространства возвращаются на нашу многострадальную Землю в виде наших теплых воспоминаний, наших радостных надежд, наших любимых детей да и прекрасных, и часто непослушных внуков, а для кого-то более кто счастлив чем мы сами и даже маленьких правнуков. И, тогда колебание самой этой туго натянутой струны нашей жизни, как бы в миг вибрируя замыкается, как бы в унисон нашим желаниям замыкается в неведомую нам уже эту философскую спираль и в космическую сильно натянутую струну, давая сразу же новый виток тех же самых наших земных страданий, той же беззаветной их любви и настоящей нашей страсти, уже независимо от их возраста, от их богатства или от бедности и даже от здоровья нашего…
Такие сложные мысли посещали Дениса в минуты его отдыха, когда руки натружено гудели и звенели от усталости, когда он тянул на берег полную сетку еще, трепещущейся разной речной здешней рыбы, а она еще долго на берегу о серый песок трепеталась, открывая
И сам Денис тогда понимал, что его усилия очень нужны, что надо торопиться ему до того, как станет крепкий лед, чтобы заготовить столько рыбы, чтобы было чем кормить упряжку из 9 любимых им собак всю длинную зиму, и чтобы было чем кормить всех своих родных и двоюродных братьев, а еще и сестренку, так как теперь Денис был за старшего в их Ваямретылов семье и на нём одном лежала обязанность содержать семейство, а было-то Денису всего только тринадцать лет.
___
Глава 9.
Такой запоздалый пролог. Килпалин Кирилл Васильевич – тополевско-хаилинский художник и родной дядя Дениса. Обрел ведь парень вновь дар речи.
Алексей Ваямретыл старшему и единственному своему брату Денису, когда по окончанию приехал с интерната с Елизово говорил:
– Моя клятва такова:
«Никогда не позволяй превзойти себя
на пути воина,
Будь всегда помощником своему господину
Будь хорошим сыном своим родителям,
Всегда будь сострадательным
и радей человеку».
И затем вдохновенно он продолжал, наблюдая за удивлённым выражением глаз Дениса .
«Следуя этим четырем заповедям, принесенным богам и буддам, повторяя их каждое утро, ты обретешь силу двух людей и никогда не свернешь с праведного пути. Нужно идти вперед шаг за шагом, обходя острые углы.
Боги и будды тоже начинали, дав эту клятву».
Все это он запомнил и взял из «Хагакурэ», Ямамото Цунетомо (1659-1719).
Эти вероятно несколько длинных две коротких цитаты из книги Ямамото Цунемото «Хагакурэ», написанные на толстом ватмане еще довольно таки не зрелой детской рукой и по контуру, обведенные цветным красным фломастером всегда висели в школе интернат на вытертом хлопковом прикроватном его коврике Алексея Ваямретыла, рожденного 14 декабря 1984 года на двадцать дней ранее и на три года позже, чем дата рождения его лучшего друга Димы Кангина 4 января 1981 года. И в этих двух единицах в дате рождения Димы Кангина и двух четверках в дате рождения Алексея Ваямретыла было, что-то мистическое, хотя ни один астролог к кому мы посылали свои вопросы, так и не смог нам разгадать этот уникальный их феномен.
А у его друга Димы Руслановича Кангина в дате рождения всего то две единицы и только одна четверка, и всё с кем мы беседовали, никто не видел ведь явной связи и существенных, да и значимых для них в этом различий, разве только разница в возрасте на три года. Один друг Алексей – младший, а другой Дима тот чуть постарше.
Не знали об этом нумерологическом феномене и сами наши герои: ни Алексей Александрович младший, ни Дима Русланович старший друг и не знал этого порядка даже умудренный жизненным опытом их не то наставник, а не то их старший друг Александр Яковлевич Уголев.
Да и как всё, знающие и всё, понимающие астрологи могут пояснить нашу великую, нашу уникальную и, такую единственную жизнь, которая затерлась где-то на самом краю нашей не обозримой спиральной Галактики, несущейся с не вообразимой нами скоростью по космическому безбрежью и вот так легко, несущая всех нас только в одном единственном направлении куда-то вперед и в таком Бесконечном Пространстве и в самом Вечном вне нас самих Времени.
И, что за теми далями, которых мы сегодня не видели и вряд ли кто-либо, и узнает из нас, и вероятно останутся только наши смутные воспоминания, останутся те самые теплые и самые радостные мгновения, которые мы все, когда-то пережили, часто и подолгу, общаясь друг с другом, почти каждый день, видя друг друга, зная практически всё друг о друге и о других земных людях.