Алгоритм счастья
Шрифт:
Пронзительно зазвенел звонок, и дождь, словно только его и ждал, во всю свою мощь хлынул с грозового неба.
– Ну, я пошел, - энергично потирая руки, сказал Олег.
– У тебя сегодня кто, первокурсники?
– Ага, мальки.
Олег попрощался и вышел. "Мальков" он любил больше других студентов. Как горят у этих ребят глаза! Как они слушают, свято веря, что приобщаются к настоящей, большой науке, - а между прочим, и приобщаются. Но слышали бы они сегодняшний разговор, знали бы, как сочиняют ученые мужи на себя унизительные "объективки" в надежде получить грант,
Олег быстрым шагом вошел в аудиторию. Все встали.
– Садитесь, - повелительно бросил он.
– Итак, на чем мы с вами остановились в среду? Амеба обыкновенная - так она называется. Но не так уж она и обыкновенна. Сейчас мы рассмотрим ее в микроскопе Сидорина, прошу ко мне...
Время летело, как стрела из натянутого лука, но Олег уже научился временем управлять. Ровно за пять минут до звонка тема была исчерпана. Его любовь к своему предмету волшебным образом передавалась ребятам, он это видел и чувствовал и гордился собой.
Горели глаза, тянулись вверх нетерпеливые руки, никто не скучал, не зевал, не поглядывал на часы. Даже звонок не нарушил тишины в аудитории.
– Вопросы есть?
– звонко спросил Олег.
– Есть, есть, - загомонили студенты.
– Так задавайте. Только по одному, не все сразу. Кто хочет, может покинуть аудиторию: звонок прозвенел.
Вопросы посыпались как град, как горох. Из аудитории не вышел никто. Те, кто не задавал вопросов, слушали.
– А ведь у вас не только талант исследователя, - сказал ему вчера Николай Иванович, переходя, как это с ним часто бывало, на вы.
– У вас еще и преподавательский дар. Так что оставайтесь, голубчик, у нас, у себя, в МГУ, в "Биотехнологию" убегать не советую. Там, кстати, тоже с реактивами не ахти, хотя, конечно, получше, чем у нас: все-таки они - производство.
– Да я и не собираюсь никуда бежать, - благодарно ответил Олег.
– Так, мелькнула было мыслишка...
Знал бы Николай Иванович, где его ученик будет завтра. И в качестве кого, главное. А будет его ученик, смазав нос оксолином, стоять в Лужниках, за самодельным прилавком, в жидкой вонючей грязи, в шуме и гаме непрерывно текущей мимо толпы, подложив под ноги дощечку - а они все равно дико мерзнут, - стесняясь "кричать свой товар" (выражение Гены), изо всех сил карауля его - "а то сопрут", - неумело и поспешно пересчитывая деньги, путаясь в новых, непривычных купюрах, больше всего на свете боясь, что кто-нибудь из студентов, преподавателей, просто знакомых его увидит.
В воскресенье же, когда его сменит закутанная в сто одежек, с непременным термосом Рита, он, преодолевая желание спать, спать, спать, заставляя себя забыть про боль в гудящих ногах - а теперь еще и боль в пояснице, - отправится в Медицинскую библиотеку, в отдел новых поступлений, и до закрытия будет читать и выписывать то, без чего жить не может.
***
– Относись к этому как к игре, - утешая мужа и почему-то чувствуя себя виноватой, сказала Рита.
– Надо же познавать жизнь, правда?
– Познавать
– невесело усмехнулся Олег.
– Если уж на то пошло, так как раз биологи-то ее и познают.
– Я имею в виду не жизнь в высоком, философском и биологическом смысле слова, а простую, каждодневную, обыденную, - после мгновенного замешательства нашлась Рита.
– Настоящую!
– Эти самые Лужники и есть, по-твоему, настоящая жизнь?
Олег смотрел на жену серьезно, задумчиво и печально.
– А что?
– подбоченилась Рита.
– Нормальная жизнь, человеческая. Люди борются за кусок хлеба. Весь мир сейчас делает бизнес.
"Откуда у нее эта манера?
– не отвечая, думал Олег, глядя, как стоит перед ним подурневшая от раздражения Рита, вызывающе уперев руки в бока. Кто ей сказал, что мир - это большая толкучка?"
– Тебе надо пореже встречаться с Валей, - подумал он вслух.
– Она моя лучшая подруга, - возразила Рита.
– И она меня учит компьютеру.
"Не только", - хотелось сказать Олегу, но он промолчал.
– Скорее бы затопили, что ли, - тоскливо вздохнула Рита.
– Скоро затопят, - обнадежил ее Олег и включил рефлектор:
Рита сидела, закутавшись в одеяло, И не отводила взгляда от наливающихся красным светом пружин.
– Вот уже и теплее, - опасливо приблизился к ней Олег.
– Ты бы позанималась, Ритусь. А то не успеешь оглянуться - и сессия.
– Да пошла она!..
– вскричала в бешенстве Рита.
– География, география... Кому она нужна, твоя дурацкая география?
.
Она упорно смотрела на раскаленные добела пружины несчастными, злыми глазами, и губы ее кривились.
– Ну конечно, еще Митрофанушка говорил, - попробовал пошутить Олег, но, взглянув на Риту, растерялся и замолчал.
– Надо было поступать на юридический, - как в бреду бормотала Рита. Или выучиться на бухгалтера.
Олег сел рядом, обнял жену, но она дернула, плечом, сбросила с себя его руки, плотнее закуталась в одеяло.
– Что ты говоришь, Рита, - мягко сказал Олег.
– Вспомни, как ты работала, и твоя курсовая...
– Плевать я хотела на курсовую!
– окончательно разъярилась Рита. Кому она, к черту, нужна?
Жрать мне ее, что ли?
Показалось ему или нет, что Рита чуть-чуть не выругалась по-настоящему, лишь в последний момент заменив грубый мат более-менее нейтральным словом?
Нет, наверное, показалось.
Олег все-таки обнял жену - почти насильно, - привлек к себе, покачал в объятиях, утешая.
– Милая моя, дорогая, - шептал он, - что уж ты так кручинишься? Генка же устроил нам приработок, продержимся как-нибудь.
– А я не хочу "как-нибудь", - снова сбросила его руки Рита.
– Не хочу быть бедной! Не желаю ходить в тряпье!
– Почему в тряпье?
– оскорбился Олег.
– Екатерина Ивановна все время что-то привозит.
Уж лучше бы он этого не говорил. Рита вскочила, нервно заходила по комнате. Дымчатые волосы развевались, глаза сверкали. Но теперь она уже не казалась Олегу красивой. Да и как может быть красивой женщина, когда злобой искажено лицо?