Алгоритм счастья
Шрифт:
– Хорошо, что купили к свадьбе костюм, - хмыкнул Олег.
– Велели одеться прилично.
Рита принялась гладить брюки. Олег, красный, взъерошенный, нервно заходил по комнате.
– Какой у мамы утюг!
– попыталась отвлечь Олега от мрачных мыслей Рита.
– Видишь, поставила рычажок...
– Это "Симменс", - измученно сказал Олег.
– Не надо было соглашаться: вдруг провалюсь?
Рита отставила утюг в сторону. Обняла мужа.
– Милый мой, дорогой! Подумай сам, кого ты боишься? Каких-то там торгашей. Ну пусть называются они теперь коммерсантами, все равно - торгаши
– Зато он богат, - возразил Олег, - Знаешь, как говорят американцы? "Если ты такой умный, то почему ты бедный?"
– Мы не в Америке, у нас все по-другому, - не растерялась Рита.
– Но знаешь, я думаю, что и в Америке научный сотрудник беднее торговца магнитофонами. Да!
– решительно тряхнула она волосами.
– За все в жизни надо платить, и духовность тоже чего-то стоит.
– Ты вправду так думаешь?
– с надеждой спросил Олег.
Как нужна была ему сейчас поддержка Риты! Ведь там, на фирме, все по-другому: ослепительно чистый подъезд, ковровая к нему дорожка, как в зарубежных фильмах, экзотические растения в коридоре, золотыми буквами начертанная на визитке фамилия Гены, элегантная Валя, соблазнительная Ниночка в брюках-чулочках, компьютеры, кофе... Новая жизнь и вроде новые люди. Хотя Валю с Геной они-то знают! Валя даже пишет с ошибками. Но ставит в компьютере программу "редактор", и ошибки ее сами собой исправляются.
"И все-таки, признайся, другое время пришло, другая эпоха, а ты остался в эпохе старой - со своей диссертацией и своими опытами".
Они сидели на кухне, друг против друга, Олег говорил, а Рита слушала. Спохватившись, стала опровергать.
– Не думай об этом. Аленький!
– Давно так его не называла.
– У каждого своя судьба. И наша - не худшая.
– А жить на что будем?
– На твой гонорар! За перевод.
– А потом?
– А потом - суп с котом, - рассердилась Рита.
– Девяносто процентов населения, если не больше, бедствует. Неужели так и останется? Что-нибудь должны придумать.
– Кто?
– Правительство.
– Да ему на нас начхать!
Рита встала, подошла к Олегу, стала гладить и целовать его светлые волосы.
– Алюш, ты устал. Больше не занимайся, договорились? Пошли погуляем, подышим воздухом.
Олег прижал к себе Риту.
– Не могу, прости: просто не идут ноги. Что-то я совсем изнемог.
– Он посадил Риту к себе на колени.
– Не похоже, чтобы ты уж так изнемог, - лукаво засмеялась Рита.
– Ox, - сокрушенно вздохнул Олег, - ну и придумала нас, мужиков, природа! У женщины все ее вожделения спрятаны, скрыты, а у нас...
– Да уж, - веселилась Рита, - товар - лицом.
Олег встал, не выпуская Риту из своих объятий, и понес на тахту.
– До ночи не подождем?
– шепнула Рита, на самом деле вовсе этого не желая.
– Он - против, - заявил Олег, расстегивая брюки онемевшими от нетерпения пальцами.
– Фу, как вульгарно, - радостно улыбнулась Рита и закрыла глаза.
По какому-то наитию она не сняла кофточку, и это возбуждало обоих. Боясь порвать
– Ну-у-у, - разочарованно протянула Рита, но он не вышел из нее и, целуя ее маленькую, упругую грудь, вновь наполнился той могучей силой, которая, несмотря на все потрясения, уготовленные мужчине, не дает угаснуть на земле жизни.
– Полежи тихонечко, - шепнул Олег.
– Не двигайся, родная моя.
Медленно-медленно, покачиваясь вправо и влево, он заполнял ее собой все мощнее, пока вся она не оказалась в его полной власти.
– Ой, не могу, - простонала Рита и задвигалась бурно, неистово, и Олег, терпевший эту сладкую пытку из последних сил, тоже перестал сдерживаться.
Звонок звенел и звенел, но они его даже не слышали.
Наконец Рита встала - потная, опустошенная - и, ступая босыми ногами по прохладному полу, подошла к телефону.
– Как хорошо, что я дозвонилась!
– Радостный голос матери звучал совсем близко, словно она звонила из соседнего дома.
– Я уж думала, вы куда-то ушли. Как вы там?
– Нормально.
– А почему голос хриплый? Ты, случайно, не простудилась?
– Нет, мамочка, ничего.
– Не могла же Рита сказать, что хрипотца в голосе - отголосок только что отбушевавшей страсти.
– А что у тебя?
– Работаю три партии, - с гордостью сообщила мама.
– Слушай, какой дивный город Париж! Единственный в мире. А люди... Все приветливые, сердечные! На улицах только и слышно "мерси", "пардон", "силь ву пле, мадам"... А какие слушатели! Какие партнеры! И голоса, и очень-очень галантны.
– Мама засмеялась не без лукавства, - - Ну ладно, скоро увидимся. Я тут тебе всего накупила: и туфли, и джемпер, и.., нет, не скажу, а то не будет сюрприза. Олегу, конечно, тоже кое-что купила.
– Зачем, мамуля? В Москве теперь все есть.
– Енот - да не тот, - снова засмеялась мама.
– Уверена, ты будешь в восторге! Целую.
Мама повесила трубку.
Вот и еще один образ жизни, тоже им недоступный.
***
Фирмач из Таиланда оказался щуплым, маленьким старичком в белом чесучовом костюме. Коричневое сморщенное лицо, очки в тонкой золотой оправе, лаковые, с узкими носами башмаки, золотой "Ролекс", свободно болтающийся на хлипком запястье. И - главное - глаза: два черных блестящих буравчика, впившихся в контрагентов с жесткой, неумолимой проницательностью и силой.
Контрагенты же, несмотря на прохладу - вовсю старался кондиционер, сидели напротив и дружно потели, должно быть, от страха. Лучше всех держался Витек - тот самый гэбэшник, что "проложил дорожку в Германию", но и у него то и дело лоб покрывался испариной. А уж Геночка-то... Ерзал и отдувался, промокал шею белоснежным платком и за все время переговоров не сказал ни слова - таращил глаза и молчал. Беседовали двое - старичок и Виктор. Олег успешно переводил.
Рита оказалась права: старичок излагал свои мысли просто и внятно, короткими, четкими фразами. Да, в его стране оптовые цены на технику правда, не последнего поколения - много ниже, чем даже в Южной Корее, а качество - выше.