Алхимия крови и слез
Шрифт:
— Долгая ночь, — пожала плечами Дея. — Это могло задержать.
— На имперских дорогах?
Дея смутилась. Она смутно представляла, как выглядят имперские дороги. Даже когда сама по ним передвигалась, большую часть видела сквозь приоткрытую щелку занавесей.
— В моей стране это время года сурово, — сказала Дея. — Многие перевалы заметает так, что целые деревни отрезаны от мира. Очень холодно и постоянно дует ветер. Темные дафоры… духи скребутся в двери.
Дея замолчала, подумав, что о последнем зря упомянула. Ей не хотелось выглядеть девчонкой из дикой страны, где полагаются на
Лисса не казалась раздосадованной «сказками», просто задумчивой:
— Еще рано для снегопадов.
Она внезапно вскинула голову, пристально уставившись на Дею, и та уже знала, это означает, Лиссе пришла какая-то идея. Позвякивая браслетами, она уперлась ладонями в столешницу и даже наклонилась ближе:
— Ты ведь можешь узнавать будущее во снах! Ты видела моих братьев?
Дея опустила глаза, надеясь, что хотя бы не покраснела. Невольно Лисса угадала, попала в самую точку, пусть и думая совсем о другом. Этой ночью Дее и вправду приснился император. Они часто отправлялись верхом вокруг замка, поэтому и во сне она увидела одну из прогулок. Только там Эйдарис весело смеялся, а не был собранным императором — таким он оставался с Деей, но она видела, каким он был с Кэлом. Расслабленным, открытым.
До этого сна Дея и сама толком не понимала, что ей хотелось бы увидеть такого Эйдариса не со стороны, за чужим разговором. Но чтобы и с ней он улыбался.
— Мой народ узнает будущее в звездах, — сказала Дея. — Но я не обучалась подобному искусству. Иногда мы можем ощущать что-то такое… но я не чувствую ничего тревожного.
В этот момент в дверь постучали, а если имперскую принцессу беспокоили в ее покоях во время завтрака, значит, повод серьезен. Поклонившийся стражник доложил, что прибыл Вестник от его сиятельства.
Лисса тут же бросила завтрак, схватила Дею за руку и потащила узнавать новости.
Вестники всегда поражали Дею. В Мередаре послания передавали обычными гонцами, но, когда валил снег, жрецы общались друг с другом через сны и дым. В Эльрионской империи были другие обычаи.
Говорят, Вестников придумал дед императора. Когда он объединил огромную территорию, то возникла проблема, как же доставлять вести и приказы, причем делать это требовалось быстро. Тогда-то и собрались маги и алхимики, зачарователи и жрецы. То ли все они приложили руку, то ли кто-то один выделился, история умалчивает. Но появились Вестники.
В хаш-таладанском Замке Черных Зубьев Птичник был большим, в нем работало множество слуг. Вроде бы где-то здесь держали и соколов для охоты, но их Дея не видела. А вот Вестников в птичнике было много: крупные, сильные птицы, они чем-то напоминали одновременно соколов и воронов. Темные перья, умные черные глаза. Они были спокойными и выносливыми, потому что уже рождались с магией в крови. Именно она позволяла им преодолевать огромные расстояния за считанные часы, не уставать, мало есть и жить очень долго. Но главное, лететь именно в то место, куда им приказали.
Вестников по
Пока Дея любовалась сильным Вестником на руке у птичника, Лиссу больше интересовало послание. Она развернула его, прочитала короткое сообщение и улыбнулась:
— Эйдарис пишет, они будут к вечеру.
Дея успела не только послушать бессмысленные сплетни дам, но и принять ароматную ванну после обеда, облачиться в густо-синее платье и свернуть волосы в мередарские косы при помощи пары служанок, украсить веки серебристой краской, и только тогда пришла дама от Лиссы сообщить, что отряд въезжает во двор замка.
Конечно, Дея была там. Пожалела, что не прихватила перчатки и теплую накидку, вместо этого пришлось спрятать ладони в широкие рукава. Дея стояла наверху каменной лестницы, которая спускалась во двор, Лисса и ее маленькая дочка встречали внизу. Девочку звали Аншана, и в ее имени было что-то шелестящее от южного Мараана и ее отца — или Дее так чудилось. Была внизу и закутанная в меха леди Алила, мать Кэла и Лиссы.
Отряд показался Дее… потрепанным. Не то чтобы она видела их много, но воины выглядели усталыми, хотя принцесса с трудом их рассмотрела, они тут же свернули к конюшням и казармам. Кажется, мелькнул Фер Рин, Клинок императора, но тоже исчез вместе с солдатами.
Эйдарис был хмур, его лицо казалось обветренным и оттого еще более суровым. Он легко спрыгнул с лошади, даже не посмотрев, как ее подхватил конюший — ну, конечно, император не сомневался, что уж о его-то животном позаботятся!
Сначала Эйдарис покосился на Кэла, а уж потом тепло обнял леди Алилу и сестру. Кэл спешивался куда медленнее, казался бледным и непривычно молчаливым. Именно его первым делом кинулась обнимать Аншана, оставшись где-то в районе колен. Кэл опустился перед ней на землю, чтобы быть одного роста, что-то сказал, улыбаясь, но слишком тихо.
Зато Дея прекрасно услышала обращенные к ней слова Эйдариса, когда он поравнялся:
— Зайди ко мне со следующим колоколом.
Минуту назад Дея невольно расстроилась, думая, что он ее даже не заметил. Она присела в обычном реверансе, когда император проходил мимо. Теперь же недоумевала, чего он хочет… и, может, лучше бы ей продолжить оставаться незаметной.
Время по всей империи отмеряли ударами колокола. В замке он был массивный, с причудливым узором, темный с будто бы красными языками пламени. Он располагался на самой высокой башне, так что звук был слышен повсюду.
Дея подошла к покоям императора ровно в тот момент, когда в стенах отдался и увял глухой раскатистый звон. Стражники ее ждали и впустили не докладывая.
Дея заметила небрежно кинутый на кресле дорожный плащ, который слуги то ли не успели, то ли позабыли убрать. А вот камзол Эйдарис снял. Он стоял в одной рубахе и штанах, его волосы еще были влажными после ванной. На столе лежало его оружие, видимо, снятое и пока не убранное. Эйдарис как раз опрокидывал стакан с подслащенной водой, когда вошла Дея. Она присела в низком реверансе, а он небрежно кивнул.