Алиби Алисы

Скьюс К. Дж.

— Здесь почти двадцать тысяч, — говорит Стюарт, пересчитывая деньги.

— Точнее семнадцать тысяч пятьсот, — отвечает отец. — Я хочу, чтобы ты взял их. Все заработано честно. Никаких скачек. Клянусь.

Он протягивает вперед обе руки, чтобы показать, что в них ничего нет.

— Пожалуйста, Челле! Я так вам благодарен. Вы приняли нас, кормили, дали мне работу, устроили Алису в школу. Позвольте мне отплатить вам за это.

— Ты пришел сюда без гроша в кармане, а теперь, спустя три месяца, можешь вот так дать

нам семнадцать с половиной тысяч? Где ты их взял?

— Я скопил. Вы же не брали с меня за жилье.

— Мы не брали с тебя за жилье, чтобы помочь тебе встать на ноги. Стью платит тебе зарплату, чтобы ты мог скопить на новый дом для себя и Алисы. Мы — одна семья. Мы не собираемся выставлять тебе счета. Ты нам ничего не должен.

— Ну так я сам хотел что-нибудь вам дать, и я не понимаю, почему ты так к этому относишься, сестричка.

— Я не могу понять, как три месяца назад ты пришел сюда с карманами, в которых свистел ветер, а теперь швыряешься деньгами, как Крез.

— Откуда они у тебя? — спрашивает дядя Стюарт тихим голосом.

Сзади ко мне подходит Фой, держа в руке мисочку с мороженым и желе. Я прикладываю палец к губам. Она останавливается и тоже начинает слушать.

— Я подрабатывал на стороне, и попался один крупный заказ.

— Чем ты подрабатывал?

— Строил.

— Строил что?

— Как что? Дома, — смеется отец. — Ты можешь думать что тебе угодно, Стью, но это правда.

— Ты опять с ними связался? Ты опять работаешь на этого монстра? Говори!

— Нет, я с этим завязал.

— Ну чем он тебя держит, Дэн? — Тетя Челле плачет, вытирая слезы рукавом. — Он что, никогда от тебя не отстанет?

— Кто этот монстр, который не отпускает твоего отца? — шепчет мне на ухо Фой.

— Не знаю. — На душе у меня неспокойно.

— Так вы берете их или нет? — спрашивает отец.

— Нет, — отвечает тетя Челле, выхватывая деньги из рук Стюарта и протягивая их отцу. — Иди и отнеси их туда, где взял.

— Это не так-то просто.

— Почему? Ты что, украл их?

— Нет.

— Значит, наркотики, — говорит тетя Челле. Дяда Стью шикает на нее и оглядывается на дверь, и мы с Фой отстраняемся, пока они снова не возвращаются к своему разговору.

— Я занимался этим всего месяца два, чтобы докрыть то, что проиграл, но теперь все чисто.

— Значит, когда ты сжег свой дом в надежде получить страховку, а тебе показали шиш с маслом, ты снова начал работать на него, так? Чтобы расплатиться с долгами, так?

— Да нет же, Челле. Я работал на строительстве. Клянусь. Большая шикарная компания. Эти деньги — часть вознаграждения.

— Ты кому врешь, нам или себе? — спрашивает дядя Стью и снова протягивает отцу деньги. — Сделай доброе дело, заплати начальный взнос за дом для себя и своей дочери. Ради нее.

* * *

19

декабря, первый день рождественских каникул

После рождественской службы мы должны были вернуться домой в сопровождении мальчишек, но Пэдди встретил свою подружку, и они вместе с Айзеком и еще двумя девочками поехали на автобусе в город покупать подарки. Мы же с Фой, как всегда, пошли в паб через кладбище. И вот она сидит на могиле Мэри Брокеншайр, а я — у Шарлотты Парфлит. Фой разворачивает красную оберточную бумагу, и мы набрасываемся на пироги с изюмом.

— Интересно, как умерли ее дети? — вдруг говорит Фой.

— Чьи дети? — спрашиваю я.

— Мэри, — отвечает она, кивая головой в сторону надгробия за своей спиной.

— Мне кажется, там не сказано про всех. Последняя часть стерта, я могу только прочесть: «Гарольд умер, когда ему было пятнадцать. Дэвид рожден мертвым».

— Как ужасно.

— Н-да. Бедняжка Мэри.

— А ты хочешь когда-нибудь иметь детей?

— Ага. Когда-нибудь. А ты?

— Конечно.

— Надеюсь, у меня получится быть матерью.

— Моя мама может показать тебе, — говорит Фой, жуя пирог. — И она, и я всегда будем рядом.

— Спасибо.

— Эти пироги такие пышные.

— Очень. Фой, ты слышала, что Айзек сказал Пэдди во время службы?

— О чем? — спрашивает она, пересаживаясь ко мне на могилу Шарлотты.

— Он сказал, что подслушал, как тетя Челле разговаривала с дядей Стью. Они думают, что мой папа занимается наркотиками, поэтому у него тогда было столько денег.

— Значит, его посадят в тюрьму?

— Я не знаю.

— Если его посадят в тюрьму, ты точно будешь жить у нас.

— Не хочу, чтобы папу посадили в тюрьму.

— Я тоже. Но если это случится, ты можешь жить с нами.

— Не знаю, что может случиться, — говорю я, чувствуя комок в горле, — но знаю, что у него проблемы. Дядя Стью сказал, что папа хочет «заключить сделку с полицией».

— Что это значит?

— Не знаю, — отвечаю я. — Может, он отдаст им часть денег, и тогда ему не надо будет сидеть в тюрьме?

Фой хмурится, а потом обнимает меня и вызывающе произносит:

— Я спрошу Айзека. Он должен знать.

Глава тринадцатая

Пятница, 1 ноября

Сегодня пришел мой коврик. Выглядит он совершенно ужасно — цвета совсем не такие, как на фотографии: оранжево-коричневые вместо розово-красных. И края у него закручиваются. Но я не буду с ними разбираться. По крайней мере, можно, наконец, закрыть этот кошмарный линолеум. Настроение у меня — хуже некуда. Кейден исчез, Скантс, кажется, тоже. Мне страшно хочется кого-нибудь обнять. Все равно кого, только чтобы по-настоящему.