Алиса Длинные Ноги
Шрифт:
Попались птички на закуску лиходеям – поделом женщинам, не бродите по дорогам, если нет в руках меча-кладенца, а за спиной верного лука – эльфу глаз с трехсот метров навылет стрела бьёт!
— Вы – не Принц, не рыцарь, но помилосердствуйте, хоть голосом – остановите насильников, крикните по-бабьи тонко, мелочно, может быть, стражники услышат, освободят нас из когтей увлекающихся низменных натур! – фон Карла под хохот мужчин – здоровый хохот, жизнеутверждающий — заматывалась в лохмотья (но с нее снова срывали, бесчестили руками и взглядами), умоляла воительницу – последнюю надежду, хоть призрачную, как истончившаяся
Но Алиса Длинные Ноги – пришла в наш Мир, чтобы девушек обучить нравственной грамоте, сделать независимыми от мужчин, лишить работы – девушка должна жизнь проводить в праздности, в игре на музыкальных инструментах, рисовать, петь, плясать, сочинять идиллические рассказы, а не копаться в отбросах общества, не уподобляться петухам!
Долой низменность мужчин, выжмем собственничество раскаленными лопатами добродетели!
— Не моё дело – спасать глупых – одна голая – барышень из рук нечестивцев налогоплательщиков! – воительница по-лошадиному фыркнула, закусила смех корочкой Бородинского хлеба (с чесноком – по последней моде)! – Не назову себя феей – постыдно, когда девушка летает, показывает промежность зевакам купцам и душевнобольным водоносам, даже птица прикрывается пухом.
Вы выбрали путь — арфу и книгу вместо меча и лука; меч – друг, любовник, арфа – для понимающих девушек, а для непонятливых – насильник в постель!
АХА-ХА-ХА-ХА! – воительница широко расставила интересные – во всех отношениях – ноги, смеялась, показывала пальцем (тонкий аристократический пальчик, сосулька мартовская) на дрожащую нагую графиню Алису Антоновну на плече злодея.
— Смех ваш, воительница – натужный, вы не нашли Правду в жизни, прячете свой испуг, робость за смелыми высказываниями, жестами, возможно – поцелуями и убийствами – Король Франческ вам судья! – фон Карла отвесила звучную оплеуху – Ростовские колокола откликнулись в другом Мире – надоедливому толстому купцу с сушеными ушами вурдалака на поясе. – Графиня Алисия Длинные Ноги – удивительная в простой сложности благонравная девушка, не вам судить о ней с высоты ваших каблуков и обнаженной промежности – ветер перемен в ней свищет.
В сенокос, прошлым летом я видела вас на ярмарке в Пхеньяне – городок маленький, узурпаторский, стражники жёлудю поклоняется!
Ошеломленная наплывом гостей – я брела среди толпы, взирала на лица, безучастные, отрешенные, картофель копать на поле чудес с подобными лицами узников.
Люди жевали бетель, плевались, громко смеялись, трогали друг друга за гениталии – разве смысл жизни в гениталиях?
Неужели, мудрая Вселенная с глазами Звёздами, если бы Истина находилась в гениталиях – не заполнила бы вакуум непотребствами – гениталиями различных существ, начиная от драконовских и заканчивая инопланетными яичниками монстров неопределенного пола?
Нет в Чёрных дырах Вселенной гениталий, значит, непотребства – не самое важное в жизни человека и собаки косноязычной.
На ярмарке купцы зазывали меня в балаганы: одни грешники предлагали мою плоть потешить яствами и молодыми кормильцами, другие торгаши желали свою плоть потешить на мне – ясная я зорька.
Привыкла с детства к молочным рекам, хотя мечтала
Я ввинтилась ужом в толпу – гоготали, неприлично щелкали семечки и воровали у белок горох; пудовая гиря падёт на головы женоненавистников, воров гороха.
В толпе почувствовала горячее дыхание между лопаток и чью-то – настырную, но не наглую, умудренную жизненным опытом – руку между моих железобетонных ягодиц.
Оглянулась с полночной тоской в омутных очах, наткнулась взглядом на взгляд длинноволосой старушки – мера овса ей в награду за длинные волосы, кобыльи.
Старушка улыбалась кротко, трогала меня в женских местах, незатейливо, не пОшло, без чувственности, будто ощупывала вымя козы.
Я расслабилась, вглядывалась в жесты старой продавщицы козлиных башмаков, слушала биение своего пламенного сердца и верила, что старушка откроет мне секрет вечной молодости или укажет место, где зарыт клад с пудовыми золотыми монетами.
Время текло между нами, омывало мои перси, струилось между столбов, а мы молчали, завороженные грохотом и чадом ярмарки.
Наконец – когда Солнце застыло в зените, ожидало решительных действий – старушка страстно, с надеждой на мою откровенность строгой женщины, поцеловала меня в губы, всасывала их жадно с неистовством голодной верблюдихи.
Ужас! Отречение от любви: у старушки нет языка, он не сплетется с моим языком, они не завяжутся затейливым морским узлом взаимопонимания и дружбы!
Никогда, я осознала, что – НИКОГДА! – она мне не скажет Истину, не доберется языком до сокровенного – золота в моей душе!
С плачем, со стесненными грудями разочарованной танцовщицы – танец жизни – я удалилась от старой женщины, имя которой – Тайна.
Я добралась до эпицентра зрелища и онемела, забыла о поцелуе доброй валькирии, замерла, не в силах поднять руку, чтобы ударить по щеке наглого карманного воришку со взглядом опустившегося лекаря.
Вы – я узнала вас сегодня – нарочно в неприметном платье крестьянки – мешок с дырками для рук и головы – очень привлекает мужчин, особенно, если мешок короткий – играли не свою роль, вы – тигрица в шкуре жертвенного барана.
Воины состязались в стрельбе из лука, где главный Приз – бочка фиолетового крепкого и три золотых сольдо!
Трудная плебейская работа, если мишень прикреплена к ягодицам обнаженной феи – попади стрелой в летающую хохотушку с зелеными очами и грудями шестого царственного размера.
Вы заплатили вступительный взнос – пятьдесят копеек, под неодобрительный хохот толпы играли роль простушки, деревенской девушки пьяницы, которая испытывает Судьбу, по наивности не идет в кабак, а пытается заработать на свадебные штаны для новоиспеченного жениха – сына лесоруба.
Вы, якобы неумело натянули тетиву, а я видела, чувствовала – дитя улиц, меня трудно обмануть, обмишурить, провести вокруг пальца и вывести из дома; улица воспитала меня, и засаленные карты – не пугают, а радуют – так радует собачку знакомая косточка.
Выстрелили – в белый свет, даже в копеечку не попали, специально дурочку из себя разыгрывали, чтобы толпа разогрелась, позволила себя одурачить — нет ярмарки без дураков!
Умело завоевали любовь мужской части толпы – упали, задрали ноги, показали себя всю, и долго не поднимались, будто вас судорога наказала за деяния отца виночерпия.