Алиса в Хуливуде
Шрифт:
– Ты что, рехнулся? Послушать тебя, так и сама спятишь!
– Ничуть не рехнулся. Просто говорю тебе, что, если занимаешься определенным ремеслом и у тебя хорошо получается, ты просто не можешь остаться нормальным человеком. Иначе вечно будешь ссать против ветра.
Именно в этот миг в конторе и появился Спиннерен. Перчик указала ему на свободное кресло; Спиннерен отжал кресло от стола на пару дюймов и присел на краешек. Закинул ногу на ногу.
Перчик посмотрела под задравшиеся брючины.
– Как
– Привязываю к щиколотке. Перчик рассмеялась.
– Круто!
Спиннерен полез в папку и достал точно такой же конверт, как тот, который отдал Твелвтрису. Бросил его на стол поверх игральных карт. Перчик передвинула его к Торино, чтобы достать из-под конверта десятку червей. А сама сбросила даму пик. Торино тоже взял карту, объявил «джин» и выложил карты на стол.
И пока Перчик записывала результат, открыл конверт.
Здесь были две фотографии тела в аллее. Торино задумчиво покачал головой.
– Ладно, – сказал он.
– Его жена еще не дала о себе знать? – спросил Спиннерен.
– Нет. Может быть, полицейские еще не известили ее о смерти мужа.
– Это было в газетах.
– Да, но про неопознанный труп. Если она до завтра не проявится, я сам съезжу в Ван-Най, удостоверюсь, что за ней не следят и телефон не прослушивается, а потом выпишу счет на все, что она остается должна.
– Если вы не против, свой гонорар я бы хотел получить немедленно.
Руки Перчика замелькали в воздухе, тасуя карты.
– А к чему такая спешка? Работаешь под процент, получаешь процент с суммы.
– Вот как? Но есть фотографии. Они свидетельствуют о том, что заказ выполнен.
– Да ведь никто и не сомневается. Я говорю другое: когда нам заплатят, тогда и ты получишь.
– А я говорю, что не желаю ждать. Перчик была мастерицей улавливать подтекст любого высказывания. Вот и сейчас она отложила карты в сторону.
– Ну хорошо. Тогда рассказывай.
– Что?
– Мне хочется знать, почему тебе приспичило получить деньги раньше нашего.
– По личным причинам.
– Это я понимаю, – сказал Торино. – Личные причины бывают у каждого. Но простого упоминания о личных причинах недостаточно, когда речь идет о двух с половиной тысячах.
Перчик вновь взялась за карты и начала сдавать их, впрочем опасливо поглядывая на мужчин.
– Тебе следует это конкретизировать, – заметила она. – У тебя мать заболела? Или, может, подружка залетела?
Вопреки опасности предприятия она все еще надеялась разузнать хоть что-нибудь про загадочного Спиннерена.
– Ладно. У меня есть друг, и ему необходима операция.
– Полегче, – сказал Торино. – Насчет операции другу я сам людям не раз голову морочил.
– А я не морочу. Это насущно необходимо.
– Но
Спиннерен поднялся с места.
– Подождать я могу. А вот терпеть издевательства не намерен.
– Только не валяй дурака, – уже вдогонку крикнул Торино.
Наружная дверь закрылась. Без грохота, но и без демонстративной деликатности. Что за человек этот Спиннерен: о его намерениях нельзя догадаться даже по тому, как он закрывает дверь.
Минуту-другую спустя Перчик сказала:
– Знаешь что? Мне кажется, мальчик решил расправить перышки.
– В каком смысле?
– Решил поработать на свой страх и риск.
– Ну, и как нам на это реагировать?
– Думаю, надо зарядить кого-нибудь на его нежную попку.
– У тебя есть на примете кто-нибудь конкретно?
– Помнишь Майка Риальто?
– Майка Риальто? Это такой одноглазый сутенер?
– Ну, я бы сказала, не сутенер, а искатель талантов. Но у него есть лицензия частного детектива, и он способен выследить муху в заднем проходе у коровы – да так, что ни та, ни другая ничего не заметят.
– Так почему не позвать его сюда? Все бы обмозговали.
– Если ты не против, Филли, мне хотелось бы потолковать с ним с глазу на глаз.
Торино с ухмылкой посмотрел на нее.
– О Господи, Перчик!
– Совсем не то, что ты думаешь. Мы с ним когда-то дружили, вот и хочется самую малость повспоминать о былом.
Глава десятая
– Чему я обязан такой честью, Роджер? – Верни Мандель поднялся из-за стола площадью в целый акр, приветствуя самого симпатичного и самого щедрого из своих клиентов. – Встреча назначена на четыре. А сейчас только два.
– Ну, так и не вздремну сегодня после ланча. Вполне готов пойти на такую жертву, – ответил Твелвтрис. – Я хочу сказать, если не пожертвуешь чем-нибудь одним, то придется жертвовать чем-то другим.
– Присаживайтесь. Чего-нибудь хотите? Чай? Кофе? Горячий шоколад?
– Ничего не нужно.
Костюм сидел на Верни Манделе, как оболочка на сосиске. Голубовато-серый в бледную полоску, что придавало ему несколько траурный оттенок. Когда адвокат сел, костюм на нем затрещал. Впрочем, казалось, он трещал, даже когда Мандель оставался неподвижен.
Да и кожа его напоминала оболочку сосиски. Только более темного цвета, словно ее слегка подкоптили. И три красных пятнышка – на щеках и на кончике носа. При первом знакомстве люди принимали их за веснушки, но стоило адвокату прийти в ярость – и краска, словно забив из этих точек, растекалась по всему лицу.