Аллергия на убийства
Шрифт:
— Парамедики решили, что нужно вызвать полицию?
— Нет. Это всё Эвелина. Она вошла в дом сразу после того, как они констатировали смерть Кэтрин. И настояла, чтобы привлекли отдел убийств.
— А вы когда вернулись?
— Около половины третьего.
— По магазинам вас возил шофёр?
— Он отвёз меня в «Бергдорф», но я не настолько дряхлая, чтобы не осилить путь до «Бенделя» и «Сакса» своими ногами. Когда Николас высадил меня у «Бергдорфа», я попросила забрать меня у «Сакса» в полвторого.
— Но домой вернулись
— Да, верно. Стоит мне оказаться в магазине, всегда зависаю там дольше, чем собиралась. Так что в ресторанчик «Сакса» я зашла чуть ли не в час. А когда наконец поела… — Донна развела руками.
— Поели случайно не в кредит?
— Нет, я… — Оленьи глаза изумлённо распахнулись. — Не думаете же вы… Мне нужно алиби?
— Нет-нет, конечно нет. Я же сказала, что сильно сомневаюсь, было ли здесь вообще преступление. Но я обязана выяснить все обстоятельства.
— Извините. Вы правы.
— Послушайте, на вашем месте я бы точно так же возмутилась, но…
— Всё нормально. Продолжайте.
— Хорошо. Из знакомых вы никого не встретили, пока ходили по магазинам?
— Ни души.
— Как думаете, продавцы вас вспомнят?
— Сомневаюсь. Я просто бродила, сама по себе. Только и купила что блузку в «Бенделе» и, признаться, очень удивлюсь, если произвела хоть какое-то впечатление на продавщицу. Она, похоже, всецело сосредоточилась га том, чтобы не уснуть.
— В котором часу вы приехали в «Бендель»?
— Кажется, около полудня.
— А вышли оттуда?
— Должно быть, примерно без четверти час.
— А затем пешком отправились в «Сакс»?
— Ну да. К тому времени я очень проголодалась и вдобавок устала, поэтому решила воздержаться от покупок и сразу поднялась в ресторан.
— Вы сказали, что заплатили за обед наличными. Полагаю, у вас нет кредита в «Саксе»?
— Да нет, есть. Просто я хотела разменять пятьдесят долларов, с которыми таскалась уже два дня.
— Как вы думаете, официантка вас вспомнит?
— Официант, — машинально поправила Донна. — Меня обслуживал официант. Не знаю, возможно, и вспомнит. Но позвольте спросить. Предположим, по какой-то немыслимой причине я пожелала разделаться с собственным ребёнком, и предположим, что Кэтрин умерла между половиной первого и часом — а так оно, по-видимому, и было… Так вот, что помешало бы мне прервать свой шопинг, взять такси, приехать домой и… сделать это? А потом вернуться и прибыть в ресторан как раз к обеду?
Да ничто не помешало бы! И спасибо, что подсказали. Нет, правда, до чего ж приятно, когда проводишь расследование, а подозреваемая вдруг возьмёт да и растолкует тебе, какие возможности для злодеяния у неё имелись (если, конечно, в данном случае кого-то вообще можно назвать подозреваемым). В принципе, я и сама вполне могла до этого дотумкать.
— Вы совершенно правы, — наконец признала я, изо всех сил стараясь скрыть раздражение.
—
— Ну, я…
— Миссис Шапиро, у Кэтрин было врождённое заболевание лёгких. И к двум годам у неё развилась тяжёлая астма. Прогнозы врачей… в общем, все сомневались, что девочка доживёт до совершеннолетия. Порой ночью я слышала, как моя бедняжечка задыхается, и сломя голову в ужасе бежала к ней в комнату. Это было так страшно, что даже после того, как она использовала ингалятор и дыхание облегчалось, я проводила остаток ночи в кресле рядом с её кроваткой, боясь оставить её хотя бы на минуту — пусть даже с няней. Потеряв своё единственное дитя, я обезумела от горя, я совершенно опустошена! Но удивляться не вправе. Поймите, я всего лишь пытаюсь объяснить вам, что смерть Кэтрин не была неожиданностью. Этот меч долго, очень долго висел над моей головой — над головами всех нас.
Слёзы хлынули потоком, заструились по бледным щекам, по шее, затекли за ворот блузки. Донна сделала слабую и безуспешную попытку вытереть их тыльной стороной ладони, затем достала из кармана пачку салфеток. Потребовалось две-три минуты — и с полдюжины салфеток, — прежде чем она сумела остановить поток.
— Извините, — пробормотала Донна, промокая остатки слёз. — Повторяю одно и то же как заведённая, да?
— Пожалуйста, не извиняйтесь, — попросила я и с ужасом обнаружила, что голос мой срывается. Боже правый! Какая же я тряпка! — Хм… миссис Корвин, надеюсь, вас не оскорбит мой следующий вопрос, но спросить я обязана. — Как ни странно, мне удалось произнести эту фразу и не стушеваться ещё больше.
Она с тревогой посмотрела на меня:
— О чём?
— Не знаете ли вы, у кого могли быть причины — пусть даже притянутые за уши — желать вышей дочери смерти?
— Ни у кого, — едва слышно раздалось в ответ.
— Как я поняла, вы недавно потеряли мужа.
— Да. Он умер от сердечного приступа. И ей-богу, можете не сомневаться, это действительно был сердечный приступ.
— Я вовсе не подвергаю сомнению причину его смерти, — поспешно заверила я. — Меня интересует его завещание.
— Половину его состояния — вместе с этим домом — унаследовала я. Вторая половина разделена поровну между Кэтрин, Барри — его старшей дочерью — и его внуком, Тоддом, причём дети получили деньги в форме доверительной собственности. — С губ моих уже готов был сорваться следующий вопрос, но Донна предвосхитила его: — Избавлю вас от необходимости спрашивать — в целом состояние насчитывало чуть меньше двух миллионов плюс дом.
Я кивнула, слегка сбитая с толку. Нет, конечно, два миллиона — это очень неплохо; подумать только, сколько на них можно накупить мороженого! Однако стиль жизни Корвинов, судя по тому, что я видела, предполагал куда б'ольшие деньги.