Алмазная лихорадка
Шрифт:
Капустин нахмурился, но достал из кармана бумажник.
— Хватит с него, — сказал он, отсчитывая две сотенные бумажки и вкладывая их в карман шоферского ватника. Его и без того нелегкий характер портился буквально на глазах.
— Ну что ж, пойдемте в гостиницу, — сказала я. — Зарегистрируемся как порядочные люди.
Часы уже показывали половину четвертого. Для порядочных людей было, пожалуй, рановато. В этот час выходят на промысел домушники. Моряки называют это время, кажется, «собачьей вахтой».
Вид у нас
И все-таки именно Пряжкину я поручила войти в гостиницу первым. К нему там уже привыкли, а мы находились не в том положении, чтобы пренебрегать элементарными мерами предосторожности. Пряжкин безо всякого удовольствия выслушал меня, но возразить не посмел и понуро поплелся на крыльцо.
Скатился он оттуда неожиданно бодро и в величайшем возбуждении подскочил к нам.
— Там — сидит! — задыхаясь, сообщил он. Единственный зрячий глаз его дико вращался. — Никого нет, а один сидит!
Мы переглянулись. Я осторожно поднялась на крыльцо и сквозь стекло вестибюля действительно увидела рыжего детину, который, широко расставив ноги, сидел в низком кресле и клевал носом. Подозрительный Вадим все-таки оставил в гостинице одного человека!
— Надо от него избавиться, — озабоченно сказала я. — Иначе неприятности будут расти, как снежный ком!
— Куда же его, такого толстого, девать? — спросил Чижов, неслышно подходя сзади.
— Куда-нибудь подальше, — предложила я и в этот момент вспомнила о Леснове.
Глава 7
Капустин наотрез отказался уговаривать Леснова в одиночку, и мне пришлось его сопровождать. Ночной холод и время сделали свое дело — шофера удалось разбудить довольно быстро. Он дико посмотрел на нас и поинтересовался, кто мы такие.
— Что-то я таких в Ключах не припомню, — ворчливо сказал он.
— А мы сейчас вовсе и не в Ключах, мы в Коряжске, — разъяснила я. Он долго думал, пытаясь связать в памяти разорванную цепь времен, но потом оставил эти попытки.
— И чего надо? — подозрительно спросил он.
Я протянула Капустину раскрытую ладонь. Он немного помялся и со вздохом все-таки положил в нее деньги. Я показала деньги Леснову.
— Одного человека до окраины подбросить надо, — деловито сказала я. — Высадишь — и свободен. Одно только условие: он захочет раньше сойти — не выпускать. Улавливаешь?
— От Леснова не уйдешь, — сказал водитель. — Куда ехать?
— Он покажет, — кивнула я на Капустина и вернулась ко входу в гостиницу.
Чижов с Пряжкиным скучали возле крыльца. Друг на друга они старались
— Сейчас подъедет машина, — коротко сообщила я. — Пряжкин зайдет в вестибюль. Вернется он, думаю, в сопровождении этого типа. Мы с вами, Чижов, его здесь встречаем и сажаем в транспорт.
Чижов кивнул.
— Я не хочу туда идти, — неожиданно заупрямился Пряжкин.
— У вас нет выбора, — заметила я.
Пряжкин обреченно посмотрел на меня и поплелся в гостиницу. Когда он открывал тяжелую дверь, из-за угла, фырча и дребезжа, выкатился самосвал. Ослепив нас светом фар, он затормозил возле самого крыльца. Детина, дремавший в вестибюле, встревоженно поднял голову.
Унылая фигура в голубом плаще на этот раз не заинтересовала бандита. Он попытался изнутри через стекло рассмотреть подъехавший автомобиль, но это ему не удалось. Торопливым шагом, переваливаясь на ходу, как моряк, он направился к дверям. Пряжкин, оставшийся без внимания, растерянно топтался у порога.
Я кивнула Чижову, и мы быстро взбежали по ступенькам. Едва дверь отворилась и коренастая накачанная фигура возникла на пороге, я нанесла парню концом зонта разящий удар в пах. Признаюсь, у меня было искушение нажать перед этим потайную кнопку, но я все-таки удержалась.
Едва громила с негромким стоном наклонился, я ухватила его за воротник и, придав ускорение, сбросила со ступенек прямо на молниеносный кулак Чижова.
Все было кончено в одно мгновение. Грозный качок лежал на асфальте, бессильно раскинув толстые ноги в широченных штанах и грязных адидасовских кроссовках. Я быстро обыскала его. Под мышкой у парня, как водится, обнаружилась кобура с пистолетом Макарова и запасная обойма. Я разрядила пистолет и забросила обе обоймы подальше в кусты.
Из кабины самосвала одновременно выскочили Леснов и Капустин. Шофер, взлохмаченный и угрюмый, подошел ближе и, сунув руки в карманы ватника, скептически посмотрел на лежащее у его ног тело.
— И куда же я его повезу? — неприязненно спросил он. — Он меня двумя пальцами задушит. Не, не повезу я его!
Я расстегнула брючный ремень отморозка и выдернула его из петель. Надежно связав ремнем запястья качка, я обернулась к Леснову:
— А теперь повезешь?
Он замялся и оглядел наши напряженные лица.
— Ноги бы еще… — неуверенно произнес он.
— Да как ты его тогда из кабины-то вытащишь! — рассердился Чижов. — У тебя пупок развяжется! А так он сам выпрыгнет — милое дело!
Леснов колебался.
— Добавить бы надо! — сказал он просительно. — За вредность…
— Дайте ему еще сотню, Капустин! И пусть проваливает!
Капустин скрипнул зубами и полез за бумажником. Получив сотню, шофер немного успокоился и даже принял участие в погрузке безжизненного тела. Мы усадили парня на сиденье и захлопнули дверцу.