Алмазная лихорадка
Шрифт:
Широко раскрытыми глазами я уставилась на нее и невольно нащупала ладонью свой смертоносный зонт. Капустин приподнялся на полке и тоже с тревогой посмотрел на дверь.
Ручка еще несколько раз дернулась, а потом раздался нетерпеливый стук в дверь и веселый голос с армянским акцентом произнес:
— Ашот! Слушай, Ашот! Это я — Сероп! Открой, пожалуйста. Ты мне нужен, Ашот!
Капустин в сердцах плюнул и откинулся на подушку. Но я чувствовала, что успокаиваться рано. Мне не нравился этот ночной визит. Внизу зашевелились, и из-под одеяла появилось заспанное личико студентки.
— Ничего пока не случилось, — сухо сказала я, наблюдая, как встает Ашот.
Он тер глаза и мотал головой, стараясь проснуться.
— Э, Ашотик! Открой, я прошу! — опять прозвучало из-за двери.
Наш сосед наконец сообразил, где находится, и шагнул к двери.
— Я тебе открою! — пригрозила я.
Ашот обернулся и неуверенно посмотрел на мое сердитое лицо.
— Это Сероп, — виновато объяснил он. — Я ему немножко открою и спрошу, чего он хочет.
В дверь постучали.
— Ашот! Открой, слышишь! — настырно повторял невидимый Сероп, явно решивший разбудить земляка любой ценой.
Видимо, ему удалось затронуть в душе Ашота какие-то патриотические струнки, потому что тот внезапно заупрямился, сделался хмурым и независимым, а рука его потянулась к замку. Возможно, он подумал, что я не решусь связываться с Серопом, возможно, в нем некстати проснулась мужская гордость — сейчас это уже не имело значения.
Я только успела спрыгнуть с полки, когда Ашот все-таки щелкнул замком и дверь отворилась. В проеме стоял земляк нашего Ашота, который был явно навеселе и вдобавок нянчил на своем огромном животе припасенную для «нашего стола» бутылку армянского коньяку.
Но тут же веселье на его лице уступило место недоумению и крайнему возмущению, потому что маячившая за его спиной темная фигура неожиданно грубо отпихнула его в сторону и мощно вломилась в наше купе. Еще не успев разглядеть его лица, я поняла, что это Трофим.
В момент рывка он толкнул на меня зазевавшегося Ашота, и мы вдвоем повалились на нижнюю полку. Мне удалось мгновенно вывернуться и вскочить на ноги. Но барахтавшийся на полу Ашот мешал мне, и момент был упущен.
Лицо Трофима было искажено гримасой ярости и угрозы. В правой руке у него блестел пистолет. Тыча дулом в разные стороны, он зловеще прорычал:
— Стоять! Замочу, падлы! Не двигаться!
Он шагнул вперед, наставив пистолет мне в лицо, а левой рукой шарил в это время по верхней полке, на которой лежал полуживой от страха Капустин. Нащупав его холодную кисть, Трофим безжалостно вывернул ее так, что Капустин завопил от боли, и приказал:
— Товар, сука, быстро!
Я никак не могла вмешаться в события, потому что бледный и перепуганный насмерть Ашот корчился на полу прямо у меня под ногами. Капустин, неподвижными глазами глядя на бандита, нашарил под подушкой кейс и поспешно сбросил его вниз. Трофим выпустил его руку и попытался поймать на лету чемоданчик. Но это ему не удалось, и тот с грохотом упал на пол. Держа меня на прицеле, Трофим ткнул концом ботинка сидящего на полу Ашота.
— Ну ты, — быстро сказал он, — подай чемодан!
Ашот вздрогнул и бросился
— До встречи в Тарасове! — злобно сказал Трофим и, не опуская пистолета, сделал еще один шаг назад.
Здесь он наткнулся на Ашота, который, совершенно потеряв голову, тоже пытался в этот момент выскочить из купе. Трофим чертыхнулся и на секунду отвел глаза.
В тот же миг я высоко подпрыгнула и выбросила вперед левую ногу, носком туфли ударив его в подбородок. Трофим пошатнулся и врезался затылком в полуоткрытую дверь. Глаза его помутнели.
Не давая ему опомниться, я рубанула ребром ладони по руке, сжимающей оружие. Пальцы Трофима разжались, и пистолет полетел на пол.
Придя в себя, он отмахнулся левой рукой, стараясь попасть мне в голову краем стального кейса. Я приняла удар плечом и ответила мгновенным пинком в пах. Трофим взвыл и с большим трудом устоял на ногах.
Воспользовавшись его беспомощным положением, я отскочила назад и подобрала с пола пистолет. Увидев в моей руке ствол, Трофим сжал зубы, выскользнул из купе и захлопнул дверь.
— Держите его! Чемодан! — завопил Капустин, сваливаясь с полки мне на голову.
— Черт! Нельзя ли поосторожнее? — сердито сказала я, отталкивая его в сторону. — И, в конце концов, почему бы вам тоже не поучаствовать?
Он сел на нижнюю полку в ногах у перепуганной девушки и мстительно сказал:
— А вам за что тогда деньги платят?
— В общем-то, у меня посуточная оплата, — с абсолютно серьезной миной ответила я. — День и ночь — сутки прочь. Мне главное, чтобы побольше их было…
Капустин посмотрел на меня с бессильной ненавистью, но не нашелся, что ответить. Да и что может сказать безоружный любитель вооруженному профессионалу? Ничего убедительного — и Капустин это чувствовал.
Я быстро надела плащ и сунула в карман пистолет.
— Скоро приду, — пообещала я и вышла из купе.
Армян, конечно, как ветром сдуло. Трофим тоже исчез. Я пошла по спящему поезду, гадая, где его искать.
Я была уверена, что с таким багажом Трофим не рискнет долго оставаться в поезде. Любая проверка сразу же обнаружит, что ему неизвестен шифр собственного чемоданчика, а это чревато неприятными последствиями. Кроме того, он должен был опасаться, что мы попытаемся вернуть наше имущество и в отчаянии пойдем на любые меры. Значит, он при первом удобном случае постарается сойти.
Скорее всего, до ближайшей станции он попытается где-то отсидеться и не будет прыгать с поезда в незнакомой местности, где тоже возможны всякие сюрпризы.
Я прошла весь состав от первого вагона до последнего, но Трофима не обнаружила. В плацкартных вагонах его не было точно, а проверка всех купе заняла бы непомерно много времени. Я решила разыскать веселую армянскую компанию, поскольку между ней и Трофимом существовала какая-то связь.
Я вернулась в соседний с нашим вагон и, внимательно прислушиваясь, нашла купе, в котором звучали приглушенные мужские голоса. Сжимая в кармане пистолет, я потянула вниз ручку двери.