Алмазные дни с Ошо. Новая алмазная сутра
Шрифт:
И мы взяли курс на Лондон. На этот раз у нас были все законные основания находиться в этой стране – мы специально купили билеты первого класса на коммерческий рейс на следующий день. И хотя у нас был свой самолет, мы все же не поскупились – на тот случай, если служащие аэропорта откажутся нас пускать в зал ожидания лишь потому, что у нас нет билетов.
Мы купили билеты на всех, так что с полным правом могли пребывать в зале ожидания. „У нас свой самолет, и у нас есть билеты“, – сказали мы служащим. Однако они тут же предъявили нам правила внутреннего распорядка аэропорта, с которыми было трудно спорить. „Окончательное решение принимает администрация аэропорта, –
Поразительно! Неужели я мог подорвать их мораль или разрушить их религиозные устои, сидя в аэропорту? Начнем с того, что я собирался просто выспаться, а утром улететь. Но нет, эти так называемые цивилизованные страны на деле оказались лишь сборищем примитивных, первобытных дикарей. „Если хотите спать, – сказали нам, – можем отправить вас в тюрьму. Это все, что мы можем сделать“.
Один из моих друзей случайно увидел распечатку в папке служащего аэропорта. Там было указание от правительства о том, как со мной обращаться: меня ни в коем случае нельзя выпускать в страну, даже переночевать в отеле нельзя. Единственное, что можно, это оправить меня в тюрьму.
Утром мы улетели в Ирландию. Скорее всего, работник визового отдела просто не обратил внимания на мое имя в списке среди остальных пассажиров. Мы хотели пробыть в Ирландии дня два-три, максимум неделю. Нам нужно было потянуть время, мы ждали решения из Испании, которое постоянно откладывалось. А от этого решения зависели все наши дальнейшие планы.
Тот ирландец оказался щедрым парнем… должно быть, выпил слишком много пива. Он дал каждому из нас визу на целых три недели. Но и на этот раз, как только мы добрались до отеля, тут же примчалась полиция и аннулировала наши визы, заявив: „Да парень с ума сошел, как будто с Луны свалился, никогда не слышал вашего имени!“
Они хоть и прервали наши визы, но явно не знали, что с нами делать дальше. Мы приземлились, уже даже доехали до отеля. Нам выдали трехнедельные визы, а теперь им нужно было отменить свое же решение. Мы были не готовы куда-то ехать, нам нужно было переждать еще несколько дней.
Знаете, как бюрократы скрывают свои ошибки? Они сказали: „Оставайтесь здесь, но чтобы никто об этом не знал, ни журналисты, ни другие люди, никто не должен приходить к Ошо, иначе у него будут большие проблемы“. Все наше путешествие оказалось выставкой достижений бюрократической братии.
И вот только что я узнал, что все европейские страны договорились между собой не впускать меня ни в одну страну. Объясните мне, каким образом заправка самолета может нанести вред их морали?»
После одиннадцатилетнего отсутствия я ступила на английскую землю подобно самураю перед битвой. Кендра постоянно созванивалась с Джоном, находившимся в самолете, так что мы слышали о том, что английские власти не только не разрешили Ошо находиться в их стране, но и целую ночь продержали его в тюрьме.
Две тонны нашего багажа были погружены на тележку размером с грузовик. Носильщик только и повторял себе под нос: «Ох, голубушка, они же тебя измотают за все это. Ох, голубушка, они же тебя с этим никогда не выпустят».
Мы с Манишей и Кендрой шли рядом с тележкой, Авирбава поддерживала Савеша, чье синее, опухшее лицо выглядело довольно пугающе. Дэвид ждал нас снаружи. А Кавеша, зная искусство путешествия, при любой возможности садилась и погружалась в тишину.
Нам не хотелось говорить, что мы прибыли из Греции, и когда двое таможенников спросили Кендру, откуда мы, она, грациозно откинув локон золотых волос, соблазнительно падающий
– Откуда-то!
– Откуда-то? Хм, – эхом отозвался таможенник. – А куда вы направляетесь? – и тут же добавил: – Полагаю, что Куда-то.
Кендра согласилась, на что таможенник сказал:
– О’кей.
Мы выглядели очень колоритной группой. Наш багаж был невероятных размеров, и в некоторых аэропортах служащие думали, что мы актеры, путешествующие вместе с декорациями. Естественно, нас это устраивало.
Мы остановились на квартире в Кенсингтоне, где нам предстояло провести целых две недели в ожидании. От Ошо и его сопровождающих не было никаких вестей. Мы ждали, погрузившись в тишину. В период всего нашего мирового тура саньясины из разных уголков планеты тоже ждали, погрузившись в тишину. Люди Ошо, где бы они ни находились, всегда вместе отправляются в путешествие в свой внутренний мир. Мне кажется, что, пока Ошо жил в самолете и искал, куда бы ему приземлиться, мы все чувствовали себя одинаково. Наша связь с Ошо и друг с другом через него настолько глубока, что мы движемся вместе, как единый организм. И нам не мешают ни время, ни расстояния. Так, по крайней мере, я ощущаю. Неважно, сидит ли ученик непосредственно рядом с Ошо или находится за десять тысяч километров, причастность зависит лишь от способности человека погружаться в медитацию.
В Пуне, когда Ошо давал дискурсы каждый день, факт существования коллективного сознания был очевиден. Мы все были взаимосвязаны, часто испытывали схожие эмоции, и даже мысли нам приходили похожие, и, конечно, росли и развивались мы в одном направлении. То, что Ошо отвечал именно на тот вопрос, который хотелось сегодня задать, было обычным делом. Кто-то задавал твой вопрос, причем слово в слово. Много раз Ошо говорил на тему, которую мы обсуждали с друзьями буквально накануне. От многих я слышала, что с ними происходило то же самое. Иногда это казалось слишком уж сверхъестественным, как будто Ошо подслушивал наши разговоры и мысли.
Теперь, сидя в Лондоне, мы ничего не могли сделать. Мы не знали, где Ошо, и когда мы вновь встретимся. Эта ситуация стала для нас великолепной возможностью жить в моменте. Думать о прошлом или беспокоиться о будущем было просто опасно для психики. Почва была слишком плодородной для разных ненужных мыслей, и единственным способом избежать безудержного беспокойства было оставаться в моменте.
Как-то я спросила Ошо:
– Возлюбленный Мастер, когда мне становится трудно, я нахожу спасение в «здесь и сейчас». В моменте всегда так спокойно. Только так я могу идти по лезвию бритвы. И все же я сомневаюсь, может быть, таким образом я убегаю от того, что происходит на самом деле? Может быть, это мои шоры? Мастер, помоги мне, пожалуйста, понять, что истинно, а что нет.
Вот что он ответил:
– Никогда не слушай свой ум. Ум – великий обманщик. Если ты испытываешь тишину и покой в настоящем моменте, и этот опыт очень ценен для тебя, то ум здесь больше не помощник. Он ничего в этом не понимает.
Ум только и думает о прошлом или о будущем. Это либо воспоминания, либо воображение. Он ничего не знает о настоящем моменте. А все, что по-настоящему существует, существует лишь в настоящем.
Жизнь состоит из мгновений. Нет ни прошлого, ни будущего. Если жизнь и есть, то только сейчас. В этом-то и состоит вся проблема, что жизнь – это «здесь и сейчас», а ум не бывает в «здесь и сейчас». На Востоке сделали очень важное открытие: в вопросах субъективного восприятия, в том, что касается вашего существа, ум оказывается абсолютно бесполезным…